грязью обе МОНки, и занялся собой. Точнее, заполз в воду по подбородок и, вглядываясь в ту сторону, с которой должны были появиться аборигены, стал морально настраиваться на длительное пребывание в холодной воде. При этом стараясь не вспоминать не самые приятные последствия некоторых тренировок по адаптации к экстремальным условиям.
Как ни странно, нужного состояния тела и духа удалось добиться довольно быстро, поэтому, когда из-за поворота русла вылетела первая точка, я совершенно спокойно нырнул в пену, закрыл глаза и перестал чувствовать не только температуру воды, но и течение времени…
Глава 24
Ольга Фролова
…Стая шингов, мелких иллемарских хищников, внешне похожих на помесь енота и волка, приходила в окрестности лагеря, как на работу. Что интересно, в светлое время суток их было и не видно и не слышно, а с наступлением темноты со стороны схрона начинали доноситься скрипучий «смех» и повизгивания, часто переходящие в грызню.
Шумели, как правило, часа три, а потом сваливали. Но в течение ночи возвращались как минимум два раза, иногда пробегая непосредственно под «березой-мутантом».
Такой четкий график «посещений» стаи наложил отпечаток и на распорядок дня землян: Ольга с Толяном спускались с дерева через час-полтора после рассвета, весь день занимались своими делами, а вечером снова забирались на «лежку». Дергаться особенно не дергались, так как успели убедиться, что люди, палатки и содержимое последних зверей абсолютно не интересуют. Тем не менее ночевать предпочитали в безопасности. Ютясь между кучами того снаряжения, которое подняли наверх по настоянию Фроловой.
На боковую отправлялись по очереди – сначала Ольга, а затем Толян. И делили ночь на две равные половины. Телохранителю это не нравилось. Настолько, что вечером второго дня он даже устроил небольшой скандал, пытаясь доказать, что самую тяжелую, «волчью» стражу должен бодрствовать он. Однако девушка, догадывавшаяся об истинных причинах такой невероятной самоотверженности, быстренько прервала его монолог и, использовав административный ресурс, заставила парня смириться.
К счастью, эту самую самоотверженность Коростелев демонстрировал только поздним вечером и ночью. То есть тогда, когда забирался на «лежку», укладывался на настил в полуметре от своей хозяйки и пытался ее разговорить. Зато по утрам, не успев продрать глаза, он напрочь забывал о своем желании быть рядом и, прихватив с собой леску с крючками и силки, уходил в лес, где и пропадал до позднего вечера.
Ольга за отлучки не ругала. По целому ряду причин. Во-первых, большую часть дня она тренировалась и предпочитала делать это в одиночестве. Во- вторых, отсутствие телохранителя позволяло мыться целиком, а не «фрагментами». И, в-третьих, судя по все более и более богатой добыче, там, в лесу, Толян потихоньку обзаводился нужными навыками. А они должны были повысить и ее шансы на выживание в том случае, если он окажется прав.
Кстати, уже к вечеру второго дня ожидания Фролова пришла к выводу, что точка зрения Коростелева имеет право на жизнь и Арвид ап-Лагаррат мог действительно оказаться кидалой. Поэтому очень внимательно отслеживала изменения в состоянии своего телохранителя и, пожалуй, даже радовалась тому, что тот успешно адаптируется к биосфере Иллемара.
Еще одной и последней причиной для радости были ее собственные успехи в отработке новой техники: ежедневные двухчасовые прогулки «шагом разведчика» позволили неплохо освоить малошумное передвижение, а восьмичасовая работа с «макиварой» вбила в подсознание не только связку из блока и сбива с подрезом, но и последующую серию ударов по летальным точкам.
Увы, две эти причины хоть как-то повышали настроение только в первые три дня ожидания. А уже к середине четвертого Ольга все чаще начала задумываться о том, что Макс может и не вернуться…
…Вечер четвертого дня начался с явления Христа… э-э-э… Коростелева народу. Назвать это самое явление недостаточно эффектным у Ольги не повернулся бы язык: минут за тридцать до заката на поляну вышел Толян в штанах и с голым торсом и, на миг замерев в лучах завершившего свой путь светила, сбросил с плеч тушку весьма немаленького «кабанчика». Ногу сверху ставить не стал. Стучать себя в грудь – тоже. Зато самодовольно усмехнулся, почесал выпуклую пластину правой Musculus pectoralis major[83], вероятнее всего, демонстрируя не только ее объемы, но и отсутствие амулета, затем поинтересовался, не вернулся ли Вересаев.
Издевки в его тоне не было, однако Фролова, до смерти измученная ожиданием, сорвалась и довольно резко поинтересовалась, какого хрена он не вышел в эфир перед тем, как появиться на поляне.
Телохранитель взглядом показал на свою добычу и насмешливо усмехнулся:
– Левой рукой я придерживал соскальзывающий с плеч трофей, правой сжимал карабин…
– А остановиться было не судьба?!
– Ольга Александровна, я исправлюсь. Обязательно. Когда-нибудь… А теперь, когда я извинился, разделайте, пожалуйста, тушку, а то я порядком устал и хочу есть!
Если бы не безапелляционный тон, которым парень произнес последнюю фразу, девушка занялась бы «кабанчиком». Скорее всего, молча. Ибо понимала, что такое разделение обязанностей более чем справедливо. Но ощущение, что ей только что сказали: «Молчи, женщина!» и поставили на место, было таким острым, что она равнодушно пожала плечами и картинно скрестила руки на груди:
