Марго снова постучала, на этот раз гораздо громче, чем прежде. Эхо ударов гулко и неприятно прокатилось по подъезду, заставив журналистку поежиться.
За дверью наконец-то послышалось шарканье тапочек. Затем щелкнул отпираемый замок, и дверь открылась. На пороге возникла маленькая сгорбленная старуха с белыми как снег волосами.
– Здравствуйте, Изида Альбертовна! – поприветствовала ее Марго. – Я – Маргарита Ленская. Мы с вами говорили по телефону, помните?
Старуха окинула фигуру и лицо Марго подозрительным взглядом, потом так же подозрительно посмотрела на дьякона.
– Что за маскарад? – глухо спросила она. – Почему вы в рясе?
– Это не маскарад, – ответила за отца Андрея журналистка. – Мой спутник – дьякон!
– Настоящий? – недоверчиво поинтересовалась старуха.
– Семьсот пятидесятой пробы! – ответила Марго.
Старуха усмехнулась.
– От вас много шума, детка. Если хотите, чтобы разговор состоялся, вам следует вести себя поскромнее. Проходите.
Она широко распахнула дверь.
В квартире стоял тяжелый, затхлый запах старой мебели и немытого старческого тела. Над вешалкой возвышался огромный старинный шкаф с треснувшими зеркальными дверцами. Рядом – два пуфика, столь же древние, как и шкаф, но в еще худшем состоянии. Все было покрыто толстым слоем пыли.
– Ну? – спросила старуха. – Чего встали? Проходите в комнату. Да не разувайтесь, у меня пыльные ковры. Давайте-давайте, смелее.
Отец Андрей и Марго прошли в гостиную. Марго чихнула и завертела головой. Комната была жутко пыльная и темная от обилия антикварной мебели. Шкафы платяные, шкафы книжные, старинные зеркала с мраморными консолями, резные полки. На позолоченном карнизе висели тяжелые красные шторы.
– Нравится? – поинтересовалась старуха, заметив, с каким интересом Марго осматривает комнату.
– Да. Откуда все это?
Изида Альбертовна усмехнулась.
– Накопила. Давно на свете живу. Мне ведь, деточка, сто лет. Жизнь продолжается, и конца ей не видно. Присаживайтесь. Вот сюда, на диван. Между прочим, этот диван когда-то стоял в наркомпросе СССР. На нем сидел сам товарищ Луначарский.
– В белом венчике из роз – Луначарский наркомпрос! – вспомнила Марго чье-то двустишие.
Она думала, что старуха рассердится, но та засмеялась – тихим, рассыпчатым, как сахарный песок, смехом.
– Точно, – сказала она. – Это присказка Маяковского.
– А вы его знали?
По морщинистому лицу старухи пробежала тень.
– Немного, – ответила она. – Ну что, расселись? Теперь позвольте мне предложить вам коньяк! Надеюсь, вы не откажитесь?
– Глупо отказываться от коньяка, – сказала Марго и толкнула дьякона под столом ногой.
– Да, чуть-чуть можно, – смущаясь, сказал отец Андрей.
– А только по чуть-чуть и получится, – с усмешкой сказала Изида Альбертовна. – У меня тут, батюшка, не винный склад.
Старуха повернулась и прошаркала к старинной резной горке, открыла дверцу с витражным стеклом и достала с полки пыльную, темную бутылку коньяку. Закрыла дверцу и вернулась к столу.
– Вот коньяк, – сказала Изида Альбертовна, ставя пузатую бутылку на стол, и в голосе ее послышалась гордость. – Этот коньяк я купила в шестьдесят третьем году. За сорок семь рублей. Огромная по тем временам сумма. Но ведь нам нужны бокалы… Я сейчас.
Она повернулся и зашаркала тапочками на кухню. Когда старуха ушла, Марго наклонилась к дьякону и прошептала:
– Такое ощущение, что мы в антикварном магазине, где самый древний экспонат – сама старуха.
– Я все слышу! – крикнула из кухни Изида Альбертовна.
Марго заткнула рот ладошкой и вытаращила на дьякона глаза.
– И вижу! – крикнула из кухни Изида Альбертовна.
Отец Андрей засмеялся. Марго убрала ладонь и тоже улыбнулась.
– Хитрая старушка, – сказала она. – Я думала, она и правда слышит.
– Я и правда слышу! – крикнула из кухни Изида Альбертовна, громыхая дверцами шкафов.
Раздалось шарканье тапочек, и через несколько секунд старуха возникла на пороге комнаты. Она поставила на стол три широких, необычных по форме бокала из темного стекла. Марго опасливо на них посмотрела.
– Все в порядке, детка, я их сполоснула, – сказала Изида Альбертовна.
