– Скажите, Изида Альбертовна, а вы и правда слышали, что я говорила?
Старуха улыбнулась, отчего белое, почти прозрачное лицо ее сложилось в морщинистую гармошку.
– Детка, – с горделивым апломбом проговорила Лидия Альбертовна, – у меня абсолютный слух. Полвека назад я неплохо пела. Сам Утесов приглашал меня в свой джаз-бэнд! Но я не пошла.
– Почему? – спросила Марго.
– Потому что это не джаз. Дюк Эллингтон – это джаз. Луи Армстронг – это джаз. Гленн Миллер – это джаз. А Утесов – это советская эстрада. На что это вы уставились, батюшка?
Отец Андрей смотрел на фотографию, стоявшую на комоде. На ней была изображена молодая светловолосая девушка. Снимок был старый, пожелтевший.
– Это вы? – спросил дьякон.
Старуха посмотрела на снимок, усмехнулась тонкими, бледными губами и кивнула:
– Я, кто же еще.
– Вы были очень красивы.
– Знаю. В молодости я хотела быть актрисой. Но ничего не получилось. Батюшка, а вы чего сидите, как на именинах? Наливайте.
Отец Андрей взял бутылку, вытащил пробку и разлил напиток по темным бокалам.
– А что это за марка? – поинтересовалась Марго, тщетно пытаясь разглядеть затертую этикетку.
– «Принц Юбер де Полиньяк», – невозмутимо ответила Изида Альбертовна. – А вот нюхать его, детка, не надо, – добавила она, увидев, что Марго забрала бутылку у дьякона и подносит ее к носу. – Этот коньяк нельзя нюхать, его нужно пить. Вот – смотрите.
Старуха взяла свой темный бокал, запрокинула седую маленькую голову и в три глотка опустошила его.
– Вот так, – сказала она и поставила пустой бокал на стол. Обвела водянистыми глазами гостей и потребовала: – Теперь вы.
Марго и отец Андрей послушно взялись за бокалы. Марго сделала большой глоток и закашлялась.
– Черт! – воскликнула она, морщась и отирая губы тыльной стороной ладони. – Что это за отрава!
Старуха рассыпчато рассмеялась. Отец Андрей поднес бокал к носу и осторожно его понюхал.
– А вы шутница, – сказал он, обращаясь к старухе. – Марго, Изида Альбертовна подсунула нам вместо коньяка абсент.
– Абсент? – проговорила Марго, вытирая слезы.
– Напиток богов и гениев, – глухо проговорила Изида Альбертовна «Сумасшедшая старуха!» – гневно подумала Марго, а вслух сказала:
– А разве абсент не нужно разбавлять?
– Кто-то разбавляет, – сказала Изида Альбертовна. – Но не я. И еще я…
Внезапно старуха побледнела, шумно хватила ртом воздух и прижала ладонь к тощей груди.
– Что с вами? – быстро спросил дьякон.
Старуха, ни слова не говоря, показала морщинистым пальцем на антикварную аптечку, висящую на стене.
– Таблетки? – спросил отец Андрей, вскакивая с дивана.
Старуха кивнула.
Отец Андрей бросился к аптечке.
– Принесите воды! – крикнул он Марго.
Марго кинулась на кухню. Но тут за спиной у нее и отца Андрея послышалось глуховатое, рассыпчатое хихиканье.
Марго и дьякон оглянулись. Старуха сидела на диване и смеялась.
– Вы! – подскочила к ней Марго. – Вы нас разыграли?
– Да, детка! – проговорила старуха, посмеиваясь.
– Вы… Вы… – Марго сжала кулаки и нависла над старухой, как хищная птица.
– Ну, полно, детка, полно, – мягко проговорила Изида Альбертовна, отирая слезы. – Смех продлевает людям жизнь. Не верите – посмотрите на меня. – И она повернула седую голову к дьякону: – Ну, а вы, батюшка? Вы оценили мой розыгрыш?
– Ваше чувство юмора вас когда-нибудь убьет, – сказал дьякон.
– Меня ничто и никто не убьет, – возразила старуха. – Я умру своей смертью.
Марго снова села на диван, а отец Андрей остался стоять. Он сложил руки на груди и мрачно, исподлобья посматривал на Изиду Альбертовну.
– Вы сказали, что пишете историю любви Лили Брик и этого несчастного поэта, – заговорила старуха слабым, усталым голосом, прикрывая водянистые глаза и поправляя на груди теплую шаль. По всей вероятности, выходка с таблетками отняла у нее много сил.
– Да, я пишу для «Каравана историй», – подтвердила Марго, с некоторой тревогой поглядывая на Изиду Альбертовну.
– Что вы хотите узнать от меня? – спросила та, не открывая глаз.
