Вероника молчала.
— Ты заигрывала с дьяконом прямо у меня на глазах, — сказал Барышев. — Ты перешла все границы.
Вероника фыркнула.
— Кто бы говорил. Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься по вечерам в своем долбаном офисе?
— Ты перешла границы, — упрямо повторил Барышев. — Я должен тебя проучить.
— Проучить? — Вероника рассмеялась. — Интересно. И что ты мне сделаешь? Поставишь меня в угол? А может, лишишь сладкого? О, милый, я этого не переживу. Ты же знаешь, как я обожаю сладкое!
Машина резко затормозила.
— Выйди из машины, — не глядя на жену, сказал Барышев.
— У тебя что, крыша поехала?
— Выйди, — ледяным голосом повторил Барышев.
Вероника усмехнулась:
— Думаешь, не выйду? Да легко! И плевать я на тебя хотела, понял?
Она распахнула дверцу и выбралась наружу, по-прежнему держа в руках початую бутылку шампанского.
Машина тронулась с места.
— Чтоб тебя «КамАЗ» сбил, свинья! — крикнула Вероника ей вслед. — Чтоб тебя поезд переехал! Без тебя обойдусь, сволочь!
Отхлебнув из бутылки, Вероника подняла руку и вяло посигналила проезжающей машине. Та остановилась в двух метрах от девушки. Вероника поежилась от холодного порыва ветра и направилась к машине.
— Куда вам? — спросил водитель.
— К маме!
Водитель удивленно на нее посмотрел.
— Я спрашиваю — какой адрес?
— А, ты про это. Дмитровское шоссе. Рядом с «Молодежкой».
— Садитесь.
— Сколько возьмешь?
— Нисколько.
— Как это?
— Мне по пути.
Вероника недоверчиво воззрилась на водителя.
— Бесплатно я не поеду, — твердо сказала она.
— Хорошо. Тогда двести рублей.
— Двести? А чего так много? Давай за сто пятьдесят, тут же почти по прямой.
— Хорошо. Садитесь.
Вероника открыла дверцу, но снова замешкалась. Что-то ей в этом водителе не нравилось. Водитель недовольно вздохнул и проговорил усталым голосом:
— Девушка, вы едете или нет? Если нет — закройте дверцу и отойдите от машины.
Вероника продолжала колебаться. Она попыталась разглядеть в полумраке салона лицо водителя, но ей это не удалось. Но время шло, и нужно было что-то решать.
— Ладно… — Вероника неуклюже забралась в машину. — Только не вздумайте ко мне приставать, ясно? У меня в сумочке газовый пистолет.
— Хорошо, что предупредили. Захлопните дверцу поплотней.
«Ну и пусть, — думала Вероника, хмуро поглядывая на вечернюю улицу. — Переночую у мамы. Надо бы ей позвонить, а то вдруг она куда-нибудь намылилась… А, ладно, она всегда дома. Нет, каков сволочь, а!.. Ничего, все равно приползет. Как миленький. Всегда приползал и сейчас приползет. Еще и денег с него на новую шубу под это дело вытрясу. Сразу прощать, конечно, не стану, пусть сперва поваляется в ногах. Гниденыш… А шубку хочется, очень хочется. В среду видела… Черт, где это мы со Светкой были?.. А, неважно. Все рано купит. А не купит — подам на развод».
Мысли о новой шубке подействовали на Веронику ободряюще. Она поднесла к губам бутылку, чтобы отхлебнуть, но тут машина резко затормозила, и горлышко бутылки больно стукнуло Веронику по зубам. Вероника застонала и прижала ко рту ладонь. На глазах у нее выступили слезы.
— Черт! Где тебе права выдавали, валенок? — глухо проговорила она, морщась от боли. Затем удивленно глянула на улицу. — Почему мы остановились?
— Надо поговорить, — спокойно произнес водитель.
