Я брыкалась, вертелась и корчилась, но руки держали крепко, и злодей уже бежал, нес меня к волнам.
Пабло расхохотался, остановился и поднял меня высоко над водой.
– Вдохни!
И в следующее мгновение он бросил меня в море.
Течение мягко подхватило меня и неспешно понесло. Я уже забыла это ощущение невесомости и помнила только, как смеялся Габо, когда у него получилось приподнять маму в озере.
Море – не озеро, и плавать в нем нужно по-другому. Вода подо мной была черная, и через какое-то время я напугала себя мыслями о том, что там, внизу, может таиться, и решила выйти на берег.
Растирая руки, чтобы согреться, я наблюдала за тенью Пабло с гладкой, как у тюленя, головой. У меня уже начали высыхать ноги, когда он вышел из воды, плюхнулся на песок рядом со мной и, словно продолжая прерванный только разговор, сказал:
– Странно это все. Даже не думал, что так будет.
– Я тоже.
Пабло фыркнул.
– Ну да, а самое странное – ты.
У меня вспыхнули щеки.
– Ты знаешь, что я имею в виду. И не смейся надо мной!
– Извини, – прозвучало искренне. – Знаешь, я привык, что надо мной смеялись. Из-за того, что играю с тобой и Габо.
– Почему?
– Вы были младше. Меня называли дурачком.
– Кто?
– Мальчишки-сверстники. – Он зачерпнул пригоршню песка. Тонкие струйки потекли между пальцами. – Дурачок. Недоумок.
– Изобретательностью они не отличались.
Он негромко усмехнулся.
– Наверно.
– Ты поэтому перестал… – я взглянула на него искоса, – приходить к нам?
Пабло замер на секунду.
– Извини. Когда Габо…
У меня перехватило горло.
– Ничего.
– Ты как? Справляешься? Все такое… – Его рука двинулась к моей… остановилась… и вернулась на место. – Тебе, наверно, страшно?
– Нет.
– А мне страшно.
Снова молчание.
– Думаешь, мы ее найдем? Люпе.
– Найдем, – он сказал это слишком быстро, слишком уверенно, но меня все равно как будто накрыла теплая волна.
Я провела ладонью по влажному карману, нащупала браслет.
– Хорошо.
Мы сидели, смотрели на бледно мерцающие в небе звезды. Я попыталась читать по ним – не так, как Маша, искавшая в звездах знаки судьбы, а как Па, определявший по ним направление. Над нами, твердо держась на своем месте, стояла Северная звезда. Не самая яркая, но самая неподвижная. Па всегда называл ее якорем, звездой-привязкой, вокруг которой поворачивалось небо.
– Та деревяшка… которая светится… – неожиданно заговорил Пабло, и я вздрогнула. – Она от палки твоего отца?
Я кивнула, поймав себя на том, что совсем про нее забыла.
– Ты действительно не знаешь, откуда она взялась? Почему светится?
– Почему светится, не знаю. А сама палка – от лодки. У моего прапрадедушки была лодка…
– Лодка? И что с ней случилось?
– Хочешь послушать историю? – лукаво спросила я.
– Нет. – Он откинулся на песок. Потом, помолчав, добавил: – Может быть.
Я легла рядом с ним и нашла глазами Северную звезду. В ушах зазвучал папин голос, сильный и глубокий, и мне оставалось только повторять то, о чем он рассказывал так много раз в такие же ясные, звездные ночи.
