— Унитазы нигде не сливаются. Нет воды. А я тут один. — Он вроде бы смутился.
— С шестнадцати лет, — подсчитала Джульетта.
— Так что здесь произошло тридцать четыре года назад?
Она поднял руки:
— То, что происходит всегда. Люди сошли с ума. Достаточно, чтобы это случилось только раз. — Он улыбнулся. — Нас ведь не хвалят за то, что мы в здравом уме, так ведь? И меня не хвалили. Даже я. Даже сам себя. Я держался и держался. Держался еще день, еще год, и не получил за это никакой награды. В том, что я остался нормальным, нет ничего великого. В том, что не сошел с ума. — Он нахмурился. — Но однажды наступает один плохой день, и начинаешь за себя тревожиться, понимаешь? Достаточно всего одного дня.
Он неожиданно уселся на пол, скрестил ноги и подергал ткань комбинезона там, где она пузырилась на коленях.
— В нашем бункере случился один плохой день. Этого хватило. — Он посмотрел на Джульетту. — Никакой награды за все предыдущие годы. Никакой. Хочешь сесть?
Он показал на пол. Джульетта опять не смогла отказаться. Усевшись подальше от вонючего матраса, она прислонилась спиной к стене. Ей предстояло усвоить много новых фактов.
— Как ты выжил? В смысле в тот плохой день? И потом.
Она немедленно пожалела, что спросила. Знать это было не важно. Но все же ей хотелось знать. Может, чтобы заглянуть в то, что ее ждет. Может, потому что она боялась, что выживание здесь способно оказаться хуже умирания снаружи.
— Потому что боялся, — сказал он. — Наставником моего отца был начальник Ай-Ти. Этого места. — Он кивнул. — А отец — стажером. Знал об этих комнатах. Один из двух, может, трех, кто знал. Когда началось сражение, он в первые же несколько минут показал мне эту комнату, дал свои ключи. Он устроил диверсию, и я неожиданно остался единственным, кто знал об этом месте.
Соло опустил взгляд, затем посмотрел на Джульетту, и она поняла, из-за чего он выглядит намного моложе. Причиной являлись не страх и не робость — дело было в его глазах. Его окружал вечный ужас сурового испытания, пережитого еще подростком. А его тело попросту состарилось вокруг застывшей оболочки испуганного мальчишки.
Соло облизнулся:
— Никто из них не выжил, да? Из тех, кто вышел?
Он искал ответ на ее лице. Джульетта ощущала, как его терзает отчаянная надежда.
— Нет, — с грустью ответила она, вспомнив, каково было пробираться среди мертвецов, переползать через них. Казалось, этим воспоминаниям уже несколько недель, а не дней.
— Значит, ты их там видела? Мертвых?
Она кивнула.
— Вид наружу вскоре отключился. В те первые дни я смог прокрасться наверх только раз. Тогда на этажах еще много сражались. Потом я выбирался чаще, заходил дальше. Видел, что они там натворили. Но тела уже не встречал… — Он постарался вспомнить точно, — лет двадцать?
— Значит, какое-то время здесь были и другие?
Соло показал на потолок:
— Иногда они приходили сюда. Где серверы. И сражались. Они повсюду сражались. И со временем все яростнее, понимаешь? Дрались за еду, за женщин, дрались ради драки. — Он повернулся, не вставая, и показал на коридор за дверью. — Эти комнаты — как бункер в бункере. Тут запасов на десять лет. Но если ты один, можно прожить и дольше. — Он улыбнулся.
— Ты о чем? Что значит «бункер в бункере»?
— Конечно, — кивнул он. — Извини. Я привык разговаривать с тем, кто знает все, что знаю я. — Он подмигнул, и Джульетта поняла, что он имеет в виду себя. — Ты не знаешь, что такое бункер.
— Я знаю. Я родилась и выросла в таком же бункере. Только, пожалуй, можно сказать, что у нас там все еще хорошие дни, правда, мы этого пока не понимаем.
Соло улыбнулся.
— Тогда что такое бункер? — спросил он с подростковым вызовом.
— Это… — Джульетта пыталась подобрать слова. — Это наш дом. Здание вроде тех, что за холмом, только под землей. Бункер — часть мира, в котором мы можем жить. Мир
Соло рассмеялся:
— Это то, что слово «бункер» значит для
