лебедью: «Твой брак под моей защитой!» и пахнуло гордой сладостью роз, свежестью росяной травы… Будто тонкие руки оплели, поддерживая, успокаивая, придавая не силу – ее у Матушки и так было достаточно для защиты любимого! – но уверенность. Бруни глубоко вдохнула аромат, никому более недоступный, и подумала, что этой женщине, измучившей себя ненавистью, ничего так не нужно, как… прощение. Подумала и, продолжая глядеть ей прямо в глаза, где-то глубоко в сердце расплела тугой узел собственного страха, одними губами прошептав: «Прощаю…»
И чужая воля в растерянности отступила. Ни для чьей ненависти ни сама Матушка, ни ее возлюбленный более не были достижимы.
Редьярд, наоборот, рванул ворот камзола, будто тот душил его. Задыхаясь, ловил воздух ртом, как рыба, выброшенная на лед. Дрюня схватил его за плечи, среди людей пошли шепотки и вскрики, от стен двинулись к черной фигуре, так испугавшей монарха, гвардейцы и дежурные маги, одетые в серые мантии с капюшонами, закрывающими лица. Женщина-птица, казалось, была поймана в силки, однако во взгляде ее, направленном на Матушку, та увидела не страх – изумление. На короля незнакомка даже не посмотрела, лишь чуть повернула голову, позволяя ему разглядеть собственный точеный профиль, и… исчезла. Гости, вытягивая шеи и ничего не понимая, смотрели на растерянных гвардейцев и магов и перешептывались. Первосвященник, который стоял спиной к залу и ничего не заметил, произнес главный вопрос, обращаясь к его высочеству Аркею.
– Да! – спокойно ответил тот.
Однако Бруни чувствовала, как холодны его пальцы – появление ведьмы не прошло для Кая даром. Не стесняясь никого, поднесла их к собственной щеке, прижала, делясь теплом, и уверенно сказала: «Да!» Ответы Колея и Ориданы звучали куда как тише. На площади заиграла музыка со свитков. Пришло время новобрачным под сердечные слова гимна Пресветлой покидать храм и представать перед народом.
Пел хор женских голосов, и горожане вторили им, ибо каждому ласурцу с самого раннего детства были известны эти слова:
Наколдованное золотое пшено и монетки, сияющие как алмазики, просыпались на вышедших молодоженов. Гости потянулись следом. Несколько дюжих гвардейцев сдерживали их, чтобы те не споткнулись о высокий порожек и не подавили друг друга.
– Ваше величество! – воскликнул распорядитель свадеб, бросаясь к нему, однако Дрюня замахал руками, вмешиваясь:
– Займитесь делом, мастер, король сейчас выйдет!
В опустевшем помещении остались лишь он, Редьярд, Троян рю Вилль да гвардейцы с магами, растерянно топтавшиеся у стен.
– Ваше величество! – голос начальника Тайной канцелярии звучал взволнованно.
– Молчи! – просипел Редьярд.
Краснота медленно уходила с его лица, но дышал он с трудом, болезненно морщился, потирая левую сторону груди.
Из тени нефа выступила архимагистр Никорин, сплела какое-то заклинание, шагнула в сторону. Спустя мгновение на плитах храма стоял удивленно озирающийся целитель Жужин.
– Нужна помощь! – негромко позвала она, кивая на короля – и тем самым приводя мэтра в чувство.
Целитель бросился к его величеству. Бережно отвел его широкую ладонь от груди, заменив своей. Сказал укоризненно:
– Ну разве ж так можно обращаться со своим здоровьем, ваше величество? На крайнюю степень утомления наложилось некое чувственное волнение – и вот результат! Мне придется вплотную заняться вашим образом жизни и рационом!
– Только не это! – воскликнул король. – Есть другие рекомендации?
Мэтр недовольно подвигал породистой челюстью.
– Покой и отдых! Умеренные физические упражнения на свежем воздухе! И никаких докладов, ухудшающих настроение!
– Братец, – заметил Дрюня, – а ведь теперь у тебя есть официальный повод сбежать в отпуск!
– Я так и сделаю, – пробормотал Редьярд.
Стальная раскаленная игла, вошедшая в сердце при одном взгляде на фигуру в черном, постепенно расплавлялась, подчиняясь целительскому искусству Жужина. Ладони чесались стянуть алмазный венец, швырнуть куда-нибудь в угол и сбежать в лес. Лес, навсегда опустевший без НЕЕ.
Процессия двинулась в обратном порядке – народ приветствовал новобрачных и пил за их здравие, принцессы и принцы принимали поздравления родственников и гостей. Музыкальные свитки смолкли. На площадь под гнусавый визг рожков и стук барабанов выскочили несколько групп музыкантов, моментально образовав вокруг себя пространство для танцев. Двери трактиров не просто не закрывались – их сняли с петель. Хозяева, алчно поблескивая глазами, наливали всем желающим пива и молодого вина, кормили картофелем, запеченным с овощами и фаршем, горячими пирожками. К ним уже выстроились очереди. Ведь сегодня за все платила корона!
