В этот раз голос Марка пробуждает меня.
– Я достал его тебе, Саймон. Вот он.
Первая моя мысль – о Лэйне; обрывки его заметок все еще гомонят в голове.
– Кто это? – адресую я вопрос и ему, и телефону.
– Это Саймон? Тебя плоховато слышно.
– Да, это я, а вы?..
– Я твой издатель.
– Кирк? Прошу простить меня, я только что проснулся. Я пытался связаться с вами или с Колином несколько дней назад.
– Твоя секретарша так и сказала. Уже живешь на широкую ногу, я смотрю?
– Это Марк. Ему всего семь, а что касается…
– О, а я-то думал – куда больше. Не по годам осмысленный голос.
– Ну как-то так. А что до житья на широкую ногу – если банк не разберется с моей проблемой, я буду вскоре просить милостыню на улице, – память услужливо подсунула мне свинью – вспомнились мои уличные кривляния в Амстердаме.
– Ну вот. Что случилось? – сокрушается Кирк.
– Банк вернул деньги, полагающиеся мне, на счет университета. Даже с лихвой, так что я теперь в минусе, – говорю я и добавляю после непродолжительных попыток овладеть голосом: – Вы прочитали мои сообщения?
– Может, Колин прочитал. Финансовый отдел весь в отпуске до Нового года. Думаю, тебе лучше потолковать с ними.
– А вы не можете? Вы же мой редактор.
– Формально – Колин, не я. В любом случае, как только мы вернемся в офис – поглядим, что можно будет сделать.
Лампочка-идея загорается у меня над головой.
– Вы сейчас в офисе?
– Вообще, официально нет. В этом году наша работа вроде как закончена.
– Я успею занести вам новые главы? Я хотел бы, чтобы хоть у кого-то, кроме меня, они были, и вы знаете причину, по которой я не могу послать их вам письмом. Я написал про все фильмы Табби, кроме последнего.
– Зависит от того, как долго ты тут пробудешь.
– Не дольше, чем того требует дело. Я уже в пути, хорошо? Уже бегу, – обещаю я, ковыляя в ванную. – Спасибо, Марк, – говорю я и передаю ему мобильник, и тут прямо в коридоре меня останавливает мысль: – Как тебе удалось позвонить им? Они же сбросили вызов.
– Просто заглянул в журнал твоих входящих-исходящих и выбрал последний номер.
– Можешь еще кое-что сделать для меня? Найди в Интернете, как проехать к Лемон-стрит.
– Там сидят твои издатели? Могу я пойти с тобой?
– Думаю, тебе придется, – говорю я. Натали на работе – несмотря на дату в календаре.
В ванной я ухмыляюсь своему отражению сквозь пену для бритья, чищу зубы, наскоро ввинчиваюсь в одежду. Мне думалось, что я буду чувствовать себя уставшим, полностью посвятив несколько дней книге, но сознание, кажется, отчасти примирилось с иррациональностью Табби, разместив информацию о нем где-то на более глубоком уровне мозга. Марк уже ждет меня, полностью одетый, с распечаткой маршрута в руке. Я подхватываю со стола текст, и рука об руку мы скачем вниз по лестнице.
Небо похоже на огромную подушку. Все снаружи выглядит бесцветным – Тауэр, мост, даже воды реки. Дело не то в тумане, не то в полуденном полумраке, но у меня мало-помалу создается впечатление, что между мной и адекватным восприятием красок мира встает нечто куда более серьезное, чем клубы пара, вырывающиеся изо рта. Если бы мне удалось четко обозначить эту преграду, я бы без труда избавился от нее.
Мы спускаемся в подземку. Очереди к кассам даже длиннее, чем к билетным машинам, и я присоединяюсь к одной из последних – осознав вскоре, что несмотря на немногочисленность, движутся они очень медленно. Удержавшись от порыва переметнуться в очередь к кассе, я терпеливо выжидаю и, получив доступ к автомату, пихаю в него кредитку. Машина думает несколько секунд, прежде чем вывести на экран: ОПЛАТА НЕВОЗМОЖНА.
Не знаю, что рвется у меня с языка – вроде бы какие-то слова, но озвучивать их явно себе дороже. Машина еще и издевается – показывает мне язык в виде моей злосчастной карты. Я хватаю ее и собираюсь засунуть обратно в слот, как только меня покидает желание сломать ее пополам, но тут Марк говорит:
– Я могу взять нам билеты. У меня полно мелочевки.
– Тогда давай. Я все тебе возмещу.
