на короткое время автомобиль вылетел на открытое место. И вновь дорога ухнула в тайгу.
– Уже недалеко… – пробормотал Костя. И неожиданно дернулся, тыча пальцем в ловобое стекло. – Стой! Стой!
Олег затормозил. Руководы Шатун и Заяц, отпрыгнувшие было по обочинам, уже бежали к машине.
– Вы чего тут? – крикнул Кастет, высунувшись наружу.
– Высадил он нас… Капрал нас высадил! – поспешно объяснил Шатун, добежавший первым. – Приказал в деревню идти, там транспорт искать…
– Чтобы, значит, в лагерь обратно добраться, – договорил за него подоспевший Заяц. – Когда ему по телефону позвонили, он нас и высадил…
Оба руковода выглядели крайне растерянными.
– А чего не идете?
– Стреляли! – сказал Заяц. – Там… – и махнул рукой по направлению движения автомобиля.
– Так какого хрена тут третесь?
– Приказ же… – развел руками Шатун. – Капрал запретил строго-настрого.
– Так мы, значит, с вами теперь? – определился Заяц.
– Нет, – отрезал Олег. – Выполнять приказ! И тебе надобно выйти, – повернулся к своему пассажиру. – Я сюминут без проводника доберусь.
Костя Кастет посмотрел на него так, что Трегрею сразу стало ясно – ни за что он не покинет машины. Олег нажал на газ, срывая автомобиль с места. Заяц и Шатун кричали им вслед что-то, но что именно, разобрать было невозможно.
Костя, прерывисто дыша, выцарапал из нагрудного кармана форменной куртки пластиковый пузырек, сорвал крышку и, рассыпав таблетки себе на колени, одну все-таки сумел закинуть в рот.
Они добрались до места минут через восемь – десять. Автомобиль с эмблемой Северной Дружины влетел во двор ангара и, круто развернувшись, затормозил, плеснув веером снега из-под колес в выстроенных в линию спецназовцев, держащих автоматы наизготовку.
– Где Капрал? Капрала не вижу!.. – захрипел Костя, блуждая глазами. Он обернулся, и взгляд его воткнулся в черный автозак, урчащий уже двигателем, окутанный облаками выхлопных газов. – Неужели они его?.. Не может быть!..
– Сиди, не высовывайся! – бросил ему Трегрей. И, открыв дверцу, неспешно шагнул наружу.
Не обращая внимания на крики: «Лежать! Лежать!» и наставленные на него стволы, Олег в форме Северной Дружины, не поднимая рук, спокойно и неторопливо прошел мимо бойцов. Словно и не ему кричали, словно не на него направляли смертоносные стволы. Он шел к Артуру Казачку.
– Зафиксировать его, чего тормозите?! – взвизгнул бритоголовый спецназовец, выпрыгнув откуда-то сбоку.
– Отставить! – немедленно отрубил Казачок, взмахнув обеими руками. – Это свои! Свои! Отставить!
– Будь достоин! – игнорируя бритоголового, приветствовал Олег Артура.
Казачок моргнул несколько раз… Казалось, он борется с желанием протереть глаза или ущипнуть себя, дабы убедиться: то, что он видит, не галлюцинация, а самая что ни на есть реальность.
– Будь достоин! – повторил Трегрей.
Артур облизнул губы, еще раз прощупал Олега взглядом. Затем неуверенно ответил:
– Долг и Честь… Товарищ инструктор! – заговорил он быстрее. – Как вы здесь? Почему мне никто ничего?..
– Ты кто такой? – вклинился между Казачком и Олегом бритоголовый. – Артур, кто это?
– Свой, – повторил Казачок.
– Что значит – «свой»? Откуда здесь свой? У меня никаких инструкций… Документы! – рявкнул он в лицо Трегрею. – Предъявить документы!
– Какие под прикрытием могут быть документы? – толкнул бритоголового в плечо Артур.
Но Олег пожал плечами:
– Пожалуйста…
Чуть отступив, ровно настолько, чтобы сгрудившиеся за его спиной спецназовцы не могли видеть то, что он собирался «предъявить», Трегрей запустил ладонь во внутренний карман форменной куртки дружинника и – еще только вынимая руку, размеренно и медленно, как диктуют малограмотным, проговорил:
– Мне не мешать. Ничего не говорить и не двигаться с места, покуда не разрешу.
Бритоголовый, оцепенело уставившись на пустую ладонь, которую показал ему Олег, упруго сглотнул.
И замолчал, опустив руки.
– Ему кричали: «Стой, стреляю»! А он просто шел вперед. На стволы. Медленно так шел. Как будто не несся только что, как сумасшедший, как будто не сиганул через ворота… Семен зашел сзади, хотел его вырубить, а он махнул рукой, не глядя, – и Семен метров на пять отлетел. Тут у ребят нервы и сдали… – Артур Казачок дернул плечом и дальше говорил шепотом. – Стреляют, а он идет. От него клочья летят, а он идет. Страшно было… Только когда в голову очередь засадили, опрокинулся…
Он снова дернул плечом. Его била едва заметная дрожь.
