кто-то удовольствие получает, другой, во всяком случае, не должен об этом узнать. Для того и простыня.
– Впечатляет, – медленно кивнул Дамиан. – Я посрамлен. Оказывается, не знаю самых простых вещей. Может быть, мне податься в пансион на обучение? Чувствую, что мог бы открыть для себя много интересного. Как думаешь, меня возьмут?
– В пансион для девушек? – хихикнула я. – Впрочем, если ты пожертвуешь им все эти книги… А что, попробуй!
– Ладно, я обдумаю, – кивнул он. – Во всяком случае буду знать, что в этой жизни мне есть к чему стремиться. – Он бросил взгляд на часы. Прошло куда больше обычных двадцати минут. Наверное, у горничных появилась новая тема для обсуждения. – Приходи завтра в библиотеку и выбери себе несколько книг. Так и быть, можешь даже на столе не танцевать. И ради богов, перестань бояться сделать лишний шаг по дому. Через пару дней весь этот хлам отсюда заберут, – он кивнул головой в сторону полок, – и тогда сюда можно будет поставить те книги, которые придутся тебе больше по вкусу. Подумай пока, что это будет. И скажи, если захочешь оставить что-нибудь из этого. – Снова кивок на религиозные тома.
– Вот эту, пожалуй, оставлю, – отозвалась я, тыкая пальцем в «Инструкцию», пока Дамиан поднимался с кровати.
– Вот эту я тебе как раз не отдам, – отрезал он, подхватывая книгу прежде, чем я сообразила, что за трофей надо бороться. – Такое чтение не для маленьких девочек.
Я обиженно засопела, глядя ему в спину. Лучше бы «Целомудрие для чайников» взял почитать! Авось что-то бы умное для себя вынес…
Глава 8
На следующее утро я действительно пошла в библиотеку и выбрала для себя несколько книг. Пару романов, томик баллад и учебник риторики. Последнее – не знаю зачем; просто попался на глаза и стало любопытно.
А между тем дел прибавилось и помимо чтения. По моей просьбе ко мне прислали портниху: я решила, коли уж на мне не экономят, не покупать готовую одежду, а вместо этого сшить себе несколько платьев. На снятие мерок и обсуждение фасонов и тканей ушло прилично времени. Меня так и подмывало сделать абсолютно все платья длинными, в пол, вопреки зазубренным в пансионе правилам. Я все же поборола соблазн, рассудив, что это будет слишком однообразно. Однако в конечном счете абсолютно все заказанные платья расходились с религиозным каноном хотя бы в одной детали. Если длина юбки была допустимой, значит, платье обладало излишне глубоким декольте, либо было непозволительно приталенным.
Оставшись одна, я долго стояла перед зеркалом, рассматривая свои волосы. Носить хвостик мне до смерти надоело. Но альтернатива – распущенные волосы – тоже не слишком нравилась. Смотрелись они уж очень невзрачно, чтобы не сказать убого. Длина – ни туда и ни сюда, лежат плохо, концы секутся. На свадебную церемонию горничные как-то уложили их своими силами, а потом прическа и вовсе спряталась под фатой. Но сейчас хотелось чего-нибудь более постоянного.
– Скажи, Мэгги, а есть поблизости хорошие мастера стрижки?
Мой вопрос был адресован камеристке, робкой молодой девушке, которая теперь помогала мне в замке и сопровождала на выездах. Одним из моих первых требований после того, как я поняла, что имею право таковые выдвигать, было убрать с этой должности Ивонну. Пускай, как и прежде, занимается ключами, а я предпочту другую компанию. Не могу сказать, за что именно я невзлюбила старуху – просто ли за непривлекательную внешность или, к примеру, за то, что она наябедничала Дамиану о моем разговоре со жрецом. В первом случае я, конечно, была неправа, во втором – тоже, поскольку любая другая служанка на ее месте наверняка поступила бы так же, в том числе и Мэгги. Но мне было все равно. Я хотела сменить служанку – и я ее сменила. Дамиан не возражал.
– Да, миледи, есть, – охотно ответила девушка. – Есть очень хорошая мастерица, Ада Броклен, она живет в городе. У нее стригутся самые модные дамы, даже две баронессы.
Отлично. Так я и думала: служанки непременно будут знать о таких вещах.
– Можешь распорядиться, чтобы ее ко мне пригласили?
Никак не привыкну отдавать приказы. Все больше прошу либо, как сейчас, задаю наводящие вопросы. Впрочем, при известной степени твердости, не позволяющей слугам вконец распуститься, такая манера поведения вполне допустима. В каком-то смысле даже предпочтительна. Мама, во всяком случае, вела себя именно так, и никаких проблем в этой связи никогда не возникало. Хотя, конечно, она была не дворянкой…
– Хорошо, госпожа.
Ада Броклен оказалась симпатичной, бойкой и разговорчивой девушкой. Ей было двадцати четыре года, хотя из-за макияжа она казалась старше. Как она вскоре мне объяснила, это оттого, что многие клиентки не доверяют слишком молоденьким специалисткам. Мы с Адой сразу поладили и быстро разговорились.
– Я уже восемь лет в профессии, – рассказывала она, извлекая из бежевой кожаной сумки свои инструменты и раскладывая их на столе. Я испытала чувство облегчения, не заметив среди них ничего похожего на те грубые ножницы, которыми нас стригли в пансионе. – Моя мать была портнихой, а отец служил в гарнизоне, здесь, в замке. Ну вот, сперва я помогала маме, ездила вместе с ней к заказчицам и вот потихоньку начала делать прически. А когда родители умерли, пришлось зарабатывать себе на жизнь. Сначала было тяжело. Работала целыми днями и все равно нуждалась. Нет, совсем уж я не голодала, но без мяса приходилось обходиться, и платье было всего одно, а ведь с такой работой необходимо выглядеть как следует. А сейчас совсем другое дело. Репутация быстро отражается на заработке, а с репутацией у меня все в порядке.
