«Как там Эдме? – от ее имени сердце Фаолана застучало быстрее. – Где она? Что случилось с ней?»
Когда они приблизились к берегу, волны утихли. На востоке забрезжил рассвет. Начинался очередной день. Но что такое день без Эдме?
Глава шестая
Еще одна шкура
В ГОЛОВЕ У САРК КРУТИЛАСЬ ТОЛЬКО ОДНА мысль – во что бы то ни стало вернуться в пещеру. Ни о чем другом она больше не думала. Ее бок пересекала глубокая рана; со временем она начнет гнить, отравит кровь и в конечном итоге погубит волчицу, но до той поры обязательно нужно вернуться в пещеру, в логово, разбитое посреди Топи. Сарк хотелось умереть на своей земле, рядом с печами, и горнами, и кувшинами памяти, которых она накопила немало за свою долгую жизнь. Если придется умирать вдали от этих кувшинов, от хранящихся в них запахов, от воспоминаний, которые они навевают… нет, даже мысль об этом казалась чудовищной, и волчица гнала ее прочь.
Сарк до сих пор до конца не понимала, что же произошло. Она стояла под голубой елью в Тенистом лесу, над которой летала Гвиннет, а в следующее мгновение земля задрожала, все полетело кувырком, и она оказалась неизвестно где, совсем одна, с ужасной кровоточащей раной в боку. К счастью, все кости целы, а кровотеченье удалось остановить при помощи снега и редкого и очень ценного мха «кроличьи ушки». Всегда практичная Сарк безостановочно повторяла про себя слова поддержки: «Мои ноги пока что передвигаются, нюх у меня не пропал. Я еще на многое способна, хвала Люпусу. Никто не живет вечно, но я могу добраться до Топи, прежде чем погибну!» Она говорила это снова и снова, заставляя себя двигаться дальше, несмотря на усталость.
Сарк понимала, что некоторые волки сочтут землетрясение наказанием Люпуса за прегрешения неверных. Но она не верила в подобную чушь. Она даже не была уверена в существовании Пещеры Душ, Скаарсгарда и самого Великого Звездного волка Люпуса. Она была слишком практичной, чтобы придавать значение разработанным до мелочей правилам поведения, законам и обычаям клановых волков. Священными для Сарк были лишь воспоминания, суть жизни. А поскольку в основе воспоминаний лежали запахи, то им волчица уделяла особое внимание.
Обоняние Сарк славилось по всей стране Далеко-Далеко, и теперь, держа путь домой, она полагалась на свое тонкое чутье. Но сейчас привычные запахи перемешивались с серными испарениями вулканов и мешали ориентироваться. Похоже, будто земля страдала отрыжкой, делавшей ее дыхание зловонным. Как там это называют совы? Ярпи-барпи. Иногда у сов находились очень удачные слова для описания того, что волки сочли бы слишком грубым. «Отрыжка» – неуклюжее и довольно скучное слово, не передающее всех значений совиного термина. Словно земле необходимо принять один из специальных отваров Сарк из белены и мяты, чтобы исправить пищеварение – вроде тех, которые она давала волкам, страдающим от поноса.
В своих странствиях Сарк утратила чувство времени. Она видела, что солнце движется по небу, но из-за взвешенного в воздухе пепла ей казалось, что вокруг царят вечные сумерки. Она не чувствовала ни голода, ни боли, но заставила себя съесть найденного мертвого сурка. Она понимала, что если хочет добраться до Топи живой, то силы ей еще понадобятся.
Сейчас, пожалуй, больше пищи волчице требовался редкий мох «кроличьи ушки». Рана в боку вновь открылась, а большой потери крови она не вынесет. Но вскоре Сарк набрела на вырванные с корнем березы, и у нее родилась идея. У себя в пещере она держала небольшой запас березовой коры, которую, хорошенько прожевав, прикладывала к ранам волков, полученным от лося или оленя во время охоты в бирргисе.
Сарк сделала привал, содрала с берез кору, разжевала ее до однородной массы и приложила к ране на боку. При этом она думала о Фаолане. Фаолан понравился ей с самой первой их встречи, когда был еще молодым годовалым волком. Его подвернутая лапа оставляла странные следы на земле, и предводители кланов решили, что это заболевший пенной пастью волк, которого нужно выследить и уничтожить, прежде чем он заразит своим безумием других. «Каким же замечательным волком Фаолан оказался! Надеюсь, он выжил. Такой волк появляется раз в тысячу лет».
От этих мыслей беспокойный глаз Сарк снова принялся бешено вращаться. Слова «раз в тысячу лет» отдавались в ее душе каким-то смутным эхом. Ведь когда-то давно волчица прошептала в один из кувшинов памяти странный вопрос: «Неужели Фаолан – дух вихря?»
Она вспомнила изящный, особенно красивый кувшин, к которому прижимала морду в тот раз. Он был покрыт зеленой глазурью, сделанной из собранного к югу от излучины большой реки ила. И снова в сознании молнией промелькнула мысль: «Я должна вернуться к своим кувшинам!»
Фаолан и его сестры пристали к берегу на рассвете и целый день прокладывали себе путь по разрушенной местности, с трудом передвигаясь на уставших ногах. Фаолана заставляла двигаться вперед мысль об Эдме и Кольце, но ближе к ночи сестры запротестовали. Всем требовался отдых, и Фаолан согласился сделать привал. Но сон к нему не шел. Он лежал и прислушивался к легким глухим толчкам, которые продолжали едва заметно сотрясать землю.
