скелхов.
Теперь он понял ее, кивнул.
Конечно, Герда понимала: не в ее полномочиях раздавать обещания союза и помощи. Более того, она была уверена, что многие тиберианцы осудят такой поступок, но чувствовала: иначе нельзя. «Иначе наша борьба со скелхами потеряет смысл», – подумалось в этот миг.
Возможно, с таких вот случайных встреч, незапланированных контактов и начинается нечто масштабное, способное вернуть жизнь разоренным мирам?
Люк штурмовика открылся.
Она оглянулась на границе маскирующих полей, помахала рукой.
Через пару минут дрожащее марево, вновь скрывшее штурмовик, стало плотнее, приобрело вид мутного веретена, беззвучно взмыло в темнеющие небеса, навстречу звездам.
Альматеид долго смотрел вслед.
Шло время, но ни один из кораблей скелхов, блокирующих орбиты, не озарился сполохами от работы двигателей или вспышками выстрелов.
Герда благополучно вырвалась из ловушки.
Альматеид почему-то тяжело вздохнул, развернулся и медленно побрел ко входу в руины, сжимая в ладони устройство аварийного гиперсферного маячка.
Глава 7. В ста двадцати световых годах от точки дислокации крейсера «Тень Земли»…
«Фантом» Ильи Стужина вышел из гиперкосмоса.
Третьи сутки без сна, на боевых стимуляторах. Сколько звездных систем за кормой? Он уже сбился со счета. Прыжок, разведка и снова погружение в пространственно-временную аномалию. Кажется, с момента бегства скелхов прожита еще одна жизнь.
Все силы брошены на поиск ускользнувшей станции, каждый из пилотов малых кораблей действует в одиночку, но для Ильи изматывающий серфинг по сети внепространственных навигационных линий нес личный оттенок теплящейся в душе надежды.
Он искал не только станцию скелхов, но и Герду, не хотел верить, что она погибла, винил себя в роковом стечении обстоятельств, ведь он прикрывал ее, должен был вовремя распознать сигнатуры включения гипердвигателей, предупредить, уберечь…
Тусклый свет ударил в экраны.
Отчеты подсистем хлынули в рассудок.
Очередная «пустышка»?
Пять планет, обнаруженных локационными датчиками «Фантома», на первый взгляд не представляли интереса. Орбиты двух безжизненных раскаленных шариков располагались близко к звезде, три газовых гиганта обращались вокруг красноватого солнца на большом удалении. «Никаких признаков станции скелхов, хотя судить еще рано, нужно провести детальное сканирование, они ведь обязательно будут маскироваться, зализывая раны…» – В мыслях сквозила ненависть.
Среди экипажа «Тени Земли» преобладали иные надежды. Многие верили, что слепой рывок, на который решились скелхи, увел их за границы известного космоса, без шансов на возвращение.
Нет. Он не верил в такой исход и потому использовал данную ему возможность, скользил от системы к системе, по сложной сетке навигационных линий гиперкосмоса, не возвращаясь на отдых, а лишь отсылая короткие отчеты о проделанном пути.
Она жива. Я знаю, чувствую…
Илья выглядел осунувшимся, измученным. Отсветы от работы голографических экранов придавали его лицу неживой оттенок.
Броню истребителя озарила серия вспышек, и зонды, отправленные через точечные пробои метрики, ушли к планетам. Такой способ разведки истощал бортовые накопители, но позволял действовать быстро. Как правило, ему хватало пары часов на полное сканирование, и снова – в прыжок…
Тускло рдели индикаторы на приборных панелях. Реактор работал на ста процентах мощности, но энергии все равно не хватало: техника не выдерживала заданного человеком ритма.
Ожидая отчет от аппаратов разведки, Илья сконцентрировал внимание на поясе астероидов, расположенном за орбитой шестой планеты.
Образ Герды постоянно плавился в мыслях. Они никогда не говорили о любви, никогда не встречались вне круга друзей и сверстников, а в последние годы вообще виделись редко, но еще с детства между ними проскальзывало что-то неуловимое, неосознанное.
Их чувства дремали под гнетом раннего информационного взросления, затем Герда перебралась на Лунную базу тиберианцев, а он стал все чаще уходить в глубины диких территорий… и лишь накануне боевого вылета, в последнюю тревожную, бессонную ночь, проведенную на Земле, эти чувства вспыхнули – запоздало, неистово…
Илья вздрогнул. Надо работать. Мысли о Герде причиняли боль, сковывали сознание.
