Курсовое орудие выплюнуло короткую очередь и смолкло. Снаряды зацепили ведущий инфрайт, тот мгновенно сошел с курса, резко сманеврировал, канул во мглу, но его ведомый не отвернул, он шел «в лоб» изувеченному «Фантому», не открывая огня. Видно, накопители разряжены в ноль.
Скелх не отвернет. И я тоже…
Сил на работу с мнемоническим интерфейсом оставалось все меньше. Сознание изменяло ему, норовило ускользнуть в спасительную тьму.
Неравный размен. Не жизнь на жизнь…
…
«Валькирия» Герды, едва не зацепив нагромождения деформированных сплавившихся воедино балок, вошла в док, неуверенно довернула, высекла сноп искр, чиркнув выступом правого орудийного пилона по торцу модульных ворот и, не выпуская посадочных устройств, лязгнула днищем по накрененной бронеплите.
Штурмовик подбросило, развернуло боком. Снова удар, скольжение, опять удар… Герда уже не управляла машиной, она выдохлась, временами теряя сознание.
«Валькирия» врезалась в ажурные фермы технического обслуживания, смяла их, гася инерцию скольжения. В этой части дока еще работали генераторы искусственной гравитации. Штурмовик едва не перевернулся, подмял решетчатые опоры, тяжело осел на днище, покачнулся, словно смертельно раненный механический зверь, устраивающийся на последнюю лежку, и застыл, истекая техническими жидкостями.
Кровь капала с подлокотника пилотажного кресла. Последние эрги из накопителей расходовались на поддержание суспензорного поля, все еще перекрывающего пробоины, обеспечивающего герметизацию рубки.
Герда на минуту пришла в сознание.
Боль уже притупилась, не пожирала, а ныла. Она отстегнула страховочные ремни, попыталась встать, вскрикнула, рухнув назад в прошитое навылет кресло.
Губы дрожали. Взгляд неосознанно цеплялся за изображения, раздробленные в работающих через один экранах.
Из разгерметизированного коридора, ведущего к предстартовому накопителю палубы, появились технические сервы. Они ловко карабкались по нагромождениям покореженных ферм обслуживания и вскоре добрались до совершившего аварийную посадку штурмовика, проникли внутрь через пробоины: их приземистые корпуса продавливало сквозь тающее, уже едва уловимое взглядом мерцание истощенной защиты.
– Илья… – в отчаянии шептала Герда, но сервы ее не слушали. Им все равно, чье имя стынет на губах умирающего пилота. Они лишь исполняют свои функции, не умея слушать, сострадать… – Илья!.. – Она кричала, слабо отбиваясь от манипуляторов машин, уже не отдавая себе отчета в действиях, ведь он остался там, в космосе, прикрывая ее…
Сознание вновь угасало, формируя бредовые видения.
Смутно знакомое лицо. Она никак не могла вспомнить, кто он…
Ни один из наших поступков, плохих ли, хороших, никогда не проходит бесследно. Что бы ни говорили, ни думали, а приходит миг, и прошлое нас настигает.
Герда отчаянно звала Илью. Пыталась оттолкнуть посторонний, вторгшийся в ее сознание образ, но тщетно, он стал лишь отчетливее.
– Помнишь меня, девочка?
Разорванное сознание кружило клочьями воспоминаний.
«Тень Земли». Экскурсия. Дымчатый шар, появившийся из гравишахты, доставленный для тестирования. Аватар травмированного искусственного интеллекта…
– Спаси его… – Губы Герды с трудом шевельнулись, выдохнув едва слышную мольбу.
– Я попытаюсь.
В разорванных цепях управления крейсера еще теплилась способная действовать воля. Многие искусственные интеллекты, которых Герда однажды вывела из ада травматических воспоминаний, видели аварийную посадку штурмовика.
Они управляли автономными постами, уцелевшими сервами, распределяли скудные аварийные запасы энергии и устанавливали приоритеты.
Образ из прошлого истаял. Герда потеряла сознание.
Кибермеханизмы работали проворно. Они оценили степень разрушений, подключили дополнительный источник питания к ее креслу, закрыли его в коконе защитного поля и приступили к эвакуации пилота. Еще минута – и плазменные резаки вскрыли обшивку, расширяя пробоину.
В соседнем доке находился последний эвакуационный модуль. Его автопилот ждал приказа на старт.
…
Неравный размен.
Они неслись навстречу один другому. Илья выгорел дотла в этом бою, но не смог пойти на поводу у смертельной усталости, минутной слабости, безразличия ко всему, ведь яркая вспышка в космосе заставит
