конец коридора. Во мраке блеснула крошечная лужица света. Свет! Поднявшись на ноги, я поплелась туда.
Это оказалась комната, в которой я впервые увидела Чудище и которая приснилась мне прошлой ночью. Свет от едва теплящегося камина проникал в коридор через приоткрытую дверь. Я толкнула ее, и она заскрипела. Хозяин замка сидел в своем кресле, правая ладонь с загнутыми пальцами все так же покоилась на коленях, будто он ни разу не шелохнулся, пока меня не было.
– Чудище! – вскричала я. Он не двигался. – Не умирай! Не умирай, прошу тебя! Вернись ко мне!
Зарыдав, я опустилась на колени, лихорадочно завертела головой и увидела, что ваза с розами по-прежнему стоит у его локтя, но цветы побурели, и пол усеян осыпавшимися лепестками. Вытащив у Чудища из кармана белоснежный платок, я окунула его в воду, а потом уложила Чудищу на лоб.
– Очнись, любовь моя.
Медленно, как сменяют друг друга столетия, он открыл глаза. Я не смела дышать. Он моргнул, и в погасших глазах мелькнул проблеск света.
– Красавица…
– Я здесь, милый.
– Я подумал, ты не сдержишь слово.
Он говорил без тени упрека, и я сперва не нашлась что сказать.
– Поздно выехала, – объяснила я. – А потом целую вечность блуждала по лесу.
– Да, – проговорил он с запинкой. – Прости. Я не мог помочь.
– Ничего. Главное, ты жив. Теперь ведь все будет хорошо? Я никогда больше тебя не покину.
– Все будет хорошо, – улыбнулся он. – Спасибо тебе, Красавица!
Я со вздохом начала подниматься, покачнулась от слабости и ухватилась за подлокотник. Комната завертелась, как черная вода в водовороте, я начала оседать, но Чудище выставило руку, и я опустилась ему на колени.
– Прости, – пробормотала я.
– Ты очень устала, тебе нужно отдохнуть. Все позади, ты уже дома.
Я покачала головой. Теперь, когда самая страшная опасность миновала, стали робко напоминать о себе и другие мысли.
– Рано. Сперва надо зайти к Доброхоту – если бы не он, я бы не выбралась из леса. Я спешила прежде всего отыскать тебя. И я должна еще кое-что тебе сказать.
– Позже.
– Нет, сейчас. – Я постояла, дожидаясь, пока все вокруг перестанет качаться и кружиться. Слышно было дыхание Чудища – не помню, чтобы он дышал, когда я вошла в комнату. – Смотри! Солнце всходит…
Заря простерла над лесом розовые персты, а в окно лился нерешительный утренний свет, и мы наконец увидели друг друга.
Я обратила внимание, что на Чудище уже не тот коричневый камзол, который был в день моего отъезда, а другой, золотистый.
– Теперь мне тем более не заснуть, – сказала я. – Утро на дворе. Лучше позавтракаю. – Я встала и подошла к окну. Вместе со светом крепли мои силы. Облокотившись на подоконник, я выглянула в сад. Никогда еще он не казался мне таким прекрасным. Чудище встало рядом. – Как приятно вернуться…
– Твои родные обрадовались новостям?
– Да, – кивнула я. – Грейс теперь себе места не найдет, пока не получит подробных известий о Робби. Но это ничего. Предполагаем, что он приедет с гонцом, который везет ему письма от Грейс и отца. Ты мне позволишь – хотя бы иногда – поглядывать в волшебное зеркало? – робко попросила я.
– Конечно. Хотя молодого священника мне, сказать по правде, жаль.
Я выглянула в окно и спросила, обведя рукой раскинувшийся внизу сад и луга:
– С тобой… с замком ничего не случилось непоправимого из-за моей… задержки?
– Нет, Красавица, не тревожься.
– А если бы я не вернулась? Что бы произошло?
– Произошло? Ничего. Совершенно ничего.
Я распахнула глаза в недоумении. Его слова словно застыли между нами в утреннем свете.
– Ничего? Но… – Я не хотела напоминать ни ему, ни себе о том мертвенном оцепенении, в котором я застала его, войдя в эту комнату.
– Я умирал? Да. Я бы умер, вы с Доброхотом вернулись бы к родным, замок зарос бы по самую маковку, к порогу подступил бы лес, и птицы вили бы гнезда в башнях. А еще через две сотни лет даже от преданий не осталось бы и следа. Одни камни.
– Тогда вот что я тебе должна сказать, – произнесла я с глубоким вздохом, однако, встретив вопросительный взгляд Чудища, снова потупилась и выпалила, обращаясь к серому каменному подоконнику: – Я люблю тебя и хочу стать твоей женой.
Наверное, я потеряла сознание, но как-то по-другому, не как в прошлый раз. Чудище исчезло, и все остальное вслед за ним, а может, одновременно. Комната озарилась ярчайшей вспышкой, словно лопнуло само солнце, а потом, нарастая, будто взрывная волна, послышался шум – звон огромных соборных колоколов, возгласы ликующей толпы, конское ржание, даже пушечная канонада. Втянув голову в плечи, я зажала уши руками, но это не помогло. Замок
