сгущалась, погружая город в вуаль тьмы.
Я гулко сглотнула слюну, вызванную чувством голода, только сейчас осознав, что близится ночь, а я даже не пообедала, что уж говорить про ужин. Эх, когда же меня отпустят домой? По-моему, дело уже раскрыто. Все настолько очевидно.
– Все настолько очевидно, – проговорила я и застыла, осознав, что произнесла это вслух, а не подумала.
Фарлей снял с меня чары так мягко и аккуратно, что я даже не заметила этого.
– Что именно тебе очевидно, Агата? – не оборачиваясь, вопросил Фарлей. Но я не успела и рта открыть, как он тут же торопливо добавил: – Хотя нет, не отвечай!
Развернулся и подошел к двери, ведущей в приемную, где сидела строгая пожилая дама. Открыл ее и негромко позвал:
– Матильда!
Спустя миг на пороге предстала эта самая Матильда. Я уже успела мельком оценить ее внешность, когда Фарлей проносил меня мимо нее в кабинет. Но сейчас получила возможность разглядеть ее получше.
Женщина сделала несколько шагов и остановилась, спокойно глядя перед собой. Ее белоснежные седые волосы были собраны в строгий пучок, но на лице я не заметила морщин. Внимательные серые глаза смотрели только на Фарлея, словно в кабинете больше никого не было. Фигура секретарши, затянутая в черное бархатное платье старомодного покроя, не расплылась от прожитых лет, а была на удивление подтянутой.
Я скользнула взглядом по массивному перстню на указательном пальце женщины. На нем был огромный черный камень в тяжелой серебряной оправе.
Странно, выглядело это кольцо как мужское. Но, с другой стороны, не все ли равно? Возможно, эта вещь дорога Матильде как память.
– Принеси мне вина, Матильда. – Фарлей наконец-то отвернулся от окна, видимо, убедившись, что за ним ничего интересного не происходит. Помолчал немного и добавил: – И два бокала.
Матильда выразительно изогнула тонкую бровь и негромко уточнила:
– Два?
После чего многозначительно обвела всех присутствующих взглядом.
Я буквально прочитала в ее взоре незаданный вопрос. Как так, в кабинете присутствуют трое, а бокалов надо всего два. Или Фарлей собирается напоить меня с Элизабет, а сам при этом останется в стороне, или же намерен обделить одну из нас.
– Два, – подтвердил Фарлей. – И пусть зайдет Орландо. У меня будет для него поручение.
Матильда чуть склонила голову и вышла, двигаясь при этом поразительно бесшумно.
– Глубокоуважаемый Фарлей, – капризно протянула Элизабет. – Спасибо, конечно, за ваше предложение выпить немного вина. Горло у меня действительно пересохло после разговора. Но я буду еще более признательна вам, если вы отправите подчиненного поймать извозчика. Я хочу вернуться в дом родителей. Полагаю, вы выделите для моей защиты кого-нибудь, чтобы я чувствовала себя совершенно спокойно.
– Не беспокойтесь. – Фарлей едва заметно усмехнулся. – Поверьте, вашей жизни ничто не будет угрожать.
Элизабет расслабилась после этого обещания. Высокомерно посмотрела на меня, словно молчаливо спрашивая: правда я ловко обращаюсь с мужчинами, если они любой мой каприз готовы исполнить?
В этот момент дверь в кабинет вновь распахнулась, и на пороге предстал совсем еще юный парень, лет двадцати. Рыжий, вихрастый, со множеством веснушек на лице и шее.
– Звали? – спросил он, комкая в руках картуз.
– Орландо, будь так любезен, проводи госпожу Элизабет Тиорий в камеру предварительного содержания, – холодно приказал Фарлей.
Сперва я решила, будто ослышалась. Судя по всему, Элизабет подумала так же. Она удивленно округлила глаза.
– Вставайте, госпожа Тиорий, – поторопил ее Фарлей. – Не беспокойтесь, ваше пребывание будет максимально комфортным. Если желаете поставить в известность родителей, то вам разрешат отправить им весточку. И на вашем месте я бы озаботился поиском адвоката.
– Адвоката? – переспросила Элизабет. – Какого адвоката?
– Самого обычного, – терпеливо пояснил Фарлей. – Который возьмет на себя труд заняться вашей защитой. И мой вам добрый совет: не скупитесь. Выберите наилучшего, иначе вам грозит реальное тюремное заключение.
– Но за что? – препротивно взвизгнула Элизабет. – Что такого дурного я сделала?
– Адвокат вам все объяснит, – сказал Фарлей. – Пока вам выдвинуто обвинение в незаконном использовании ментальных чар с целью личного обогащения.
Элизабет так порывисто вскочила с кресла, что едва не опрокинула его. Покачнулась по направлению к Фарлею, весьма недвусмысленно сжав кулаки.
– И не забывайте, что я при исполнении служебных обязанностей, – торопливо добавил дознаватель. – Любая попытка применить силу по отношению ко мне будет трактована однозначно как нападение на представителя власти. Не усугубляйте свое и без того бедственное положение.
