была законченной дрянью. Просто ее жизнь так сложилась. Не надо было ее с собой брать!
Но прошлого не вернуть. Надо думать о будущем. Надо
Зарица очнулась. Ее мутило, двоилось в глазах.
«Что со мной?» – подумала она. Только что конь нес ее через степь, и вот она лежит на земле, в окружении неясных фигур, лиц которых никак не может разглядеть.
Она попыталась проморгаться…
И с трудом сдержала крик.
Она попалась. Печенеги!
Хотя нет, не все здесь печенеги. Есть и другие, явно словенской породы.
Но выражения у всех одинаковые. Зарице захотелось зарыться в землю. Или умереть.
Умереть…
Умереть в бою!
Зарица вскочила, выхватывая саблю…
То есть ей показалось, что она вскочила. На самом деле она с трудом поднялась, с еще большим трудом, еле удерживаясь на ногах, вытянула из ножен клинок…
Который у нее мгновенно вышибли. Толчок – и она падает навзничь.
И словно по сигналу полтора десятка распаленных мужчин накидываются на нее, срывая одежду. Зарица хватается за кинжал, но его тут же отнимают. Жадные руки вцепляются в бедра, в грудь, рвут гашник, сдирая с девушки штаны…
И всё заканчивается.
Насильники отпрянули, как шарахаются шакалы от туши тарпана при появлении волков.
Кто-то склонился над Зарицей.
Лицо это двоится и расплывается, но в какой-то момент Зарице удается на мгновение сфокусировать взгляд и…
– Матушка… – шепчет она и проваливается в беспамятство.
Глава 28
Они продержались три недели. Пустив на мясо не только всю домашнюю скотину, но и лошадей. Выбора не было. Всё равно фуража оставалось – чуть. Духарев оставил четырех коней (им сена хватало) на тот случай, если понадобится срочно послать за помощью.
Люди белгородские держались на удивление спокойно. Никто не пытался устроить бунт. Вероятно, потому, что все видели: князь-воевода и его гридь кормятся так же, как все.
Еще горожан немного поддержали два приказчика. Правда, не по своей воле. Холопы выдали их заначки, на которые можно было кормить полтысячи человек в течение нескольких дней. Заначки вскрыли, а приказчиков повесили. По законам военного времени и за нарушение распоряжения наместника. Сам Грузило не рискнул бы, но Духарев выдал ему документ, в котором было четко указано: сделано сие по его личному распоряжению.
Жесткие меры оказались полезны. Тут же еще с десяток горожан приволокли содержимое своих схоронок. Но даже с этим подспорьем выиграть удалось от силы дней пять. При самых скромных размерах суточной пайки.
Урезать ее еще Духарев не рискнул. И так еле-еле хватало для поддержания сил. А если защитники не смогут натянуть луки, то останется только перерезать себе глотки. А еще лучше выйти за стены и затеять последний бой.
Духарев уже готовился к такому исходу, когда к воротам заявился очередной посол.
Великий хан приглашал князь-воеводу для разговора.
Ага, сейчас!
Большой хан, однако, к беседе подготовился. Дабы Духарев чувствовал себя в безопасности, он предлагал шестерых заложников из числа своих ближайших родичей: четырех внуков и двоих сыновей.
Не то чтобы Сергей Иванович считал, что это равная замена, но выбор у него и впрямь был невелик. Жить он будет только в том случае, если уговорит Курэя убраться восвояси. А так… днем позже, днем раньше… В конце концов, он неплохо пожил, и рискнуть собой ради сотен белгородцев…
И он согласился. Выторговав право оставить при себе оружие.
Тоже, конечно, искушение для большого хана. Оружие и бронь Сергея Ивановича можно было обменять по весу на удвоенное количество золота. Но, опять-таки, если город падет, оно всё равно достанется хану. А при оружии у него появляется возможность умереть не жертвой, а воином. А уж на полминуты полноценного боя его должно хватить.
Заложников связали и оставили под стеной. Если что, их в два счета истыкают стрелами.
