Я, невозмутимо выслушав речь правительницы (о моей роли в происходящем она, разумеется, не сочла нужным упомянуть), обнажила меч и шагнула к пленнику.
— На арену! — четко приказала мужу, коснувшись его плеча острым металлом.
Он с покорным видом шагнул к лестнице. Пока мы спускались, я успела обежать взором широкие плечи, мощную спину и обнаженные ноги, отмечая множество кровоподтеков и царапин, оставленных женскими ногтями. Жалкая повязка на бедрах — вот и все, чем прикрыли пленника.
— Она пытала тебя? — не сдержалась я, понимая, что за мощными плечами моего воина никто не разглядит движения губ.
— Нет, — глухо откликнулся он, заставляя меня представить нечто худшее. — Ей нужен был ребенок. Именно с этой целью белокожая оставила меня на ночь.
Что-о-о?! Я мысленно завопила, как баньши.
Не будь я одержима жаждой сокрушить все это зло, немедленно развернулась бы назад, чтобы вцепиться в ее лицо. Так сильны были ревность и гнев.
— И у нее получилось?!
Короткий смешок в ответ.
— Нет, Лидия. Никто другой, кроме тебя, не способен затронуть ни мое тело, ни мою душу. Хотя она старалась… — Я гневно зашипела. — Поэтому правительница очень разгневана и жаждет моей крови. Она приложила немало усилий.
Скрипнув зубами, плашмя треснула Доха мечом по предплечью. Нашел время меня дразнить! Толпа озверевших мужененавистниц на трибуне встретила этот жест взрывом восторженных воплей.
«Все же мужчины и женщины созданы друг для друга природой. По отдельности мы какие-то… неправильные», — в какой уже раз уверилась я, поежившись от всеобщего внимания.
Воительницы на трибунах арены явно жаждали зрелищ. Немедленно!
Впрочем, вспышка ревности пошла мне на пользу, мгновенно настроив на конструктивный лад.
— Держись, — едва слышно шепнула я и ударом ноги толкнула Доха вперед, вынудив едва ли не скатиться с последних ступенек.
У самого их основания он немного картинно, на мой взгляд, в бессилии рухнул на колени.
Как бы угрожающе замахнувшись клинком, я осторожно провела лезвием по его плечу. Капли крови выступили на поверхности кожи, я подхватила их ладонью. И поднесла ко рту, языком изобразив, что слизнула их. Трибуны замерли, даже правительница подалась вперед.
— Сегодня нашу Богиню ждет пир! — во всю силу легких заорала я.
Рывком дернув пленника за руку, заставила с трудом подняться и под угрозой расправы захромать к алтарю.
— Паяц, — сквозь зубы прошипела я Доху. — Лучше приготовься!
— Я готов в любой момент, — шепнул он в ответ, рухнув в пыль, словно бы совсем без сил.
Не без доли искреннего раздражения пнув его ногой, тихо ругнулась:
— Мне что, волочь тебя на плече?
Очередной взмах меча, еще одна кровавая царапина на спине (а ее, бедную, и так разукрасили отметины от женских ногтей) — и варвар с трудом, привстав прежде на колени и словно бы отчаянно сопротивляясь каждому шагу, двинулся вперед.
— Воля Талл сильнее любого колдовства! — снова рявкнула я. — Богиня желает силы презренного колдуна!
Трибуны взорвались ликующими криками.
Едва мы подошли к алтарю, как я резко толкнула мужчину, чтобы он упал навзничь на каменную поверхность. Тут же на арену выскочили жрицы в алом облачении. В руках они несли цепи. Под одобрительные вопли толпы жестокосердные сковали руки и ноги Доха, намертво зафиксировав его на алтаре. Этого я не предвидела.
— Отойдите! — зашипела я, отгоняя их дальше.
Все жрицы были вооружены мечами и арбалетами. Очевидно, правительница или не доверяла мне, или желала расправиться со мной вслед за пленником.
А что? Объявит, что Талл нужна и моя кровь. Немедленно. Чертова баба!
— Начинай, — шепнула я, отчаянно надеясь, что никаких больше сюрпризов в последний момент не случится.
Применить магию Дох сможет и в оковах. Сейчас Талл, не имея достаточно сил для охраны цитадели, не сможет помешать ему.
Вскинув вверх меч с очевидным намерением отсечь варвару голову, как это должно выглядеть со стороны, начала плавно опускать оружие. Вот-вот должен грянуть гром и…
Гром действительно грянул! Но совсем не там, где я ожидала. Момент, когда меня обдало ледяным холодом, я почувствовала мгновенно. Как и осознала тот факт, что больше не чувствую этого тела и своей руки. А она — я видела это — продолжала неумолимое движение вниз, туда, где острейший клинок встретится с беззащитной плотью.
