стараясь лишний раз не напрягать. Сейчас же береги, не береги – разницы нет. Во время перехода через горы нагрузки идут серьезные. А нога – вот чудо – упорно не болела. Похоже, Ингвар и впрямь знал свое дело. Так быстро, насколько девушка могла судить, с подобной травмой не справились бы и придворные целители. Если он хоть немножко обучит ее…
Дура, оборвала она себя. Будет он обучать, как же. При первом удобном случае бросил и куда-то свалил. Однако, как ни странно, долго так думать не получилось. Наверное, потому, что свалить Ингвар мог и раньше. А еще потому, что не прошло и суток с той минуты, как он расправился с конвоирами, хотя мог и не обращать внимания. И всего-то прошлой ночью она висела над пропастью, а он держал ее, скрипя зубами от боли в руке. А потом сказал, что своих не бросают… Это еще ни о чем не говорило, может, просто фраза ради красного словца, но давало хоть какую-то надежду. И принцессе очень хотелось верить – он вернется.
Вера верой, а дорога дорогой. Как оказалось, не так уж и далеко они ночью ушли. Впрочем, может статься, такое ощущение возникло из-за того, что те, кто за ноги выволок Иллию из уютной пещерки, лучше знали дорогу. Да и шли днем, а не в темноте, подсвеченной лишь звездами да тонким серпом месяца. Во всяком случае, перемещались они весьма быстро и уверенно. Впереди шагал высокий, изящно сложенный малый в потрепанной, но подобранной со вкусом одежде, с мечом у пояса и на редкость одухотворенным, с правильными чертами лицом. Очень легко представить, как он кропает сонеты… до тех пор, пока красавчик не раскрывал рот. Более непристойных ругательств Иллия в жизни не слышала. А главное, он не ругался – он просто так разговаривал. Послушаешь минуту – и охота срочно умыться, а лучше нырнуть в бочку с водой. Ощущения – будто с ног до головы окунулся в яму, наполненную вонючей грязью.
Следом за сквернословом шагал среднего роста мужик с очень широкими плечами. Непропорционально широкими, что наводило на мысль о наличии в его роду гномов. Подземные коротышки – редкость, но отнюдь не сказка, так что ничего удивительного, что попадаются иной раз люди, в роду которых затесался гном-другой. Здоровенный топор, которым он был вооружен, тоже явно вышел из гномьих кузниц и говорил, помимо прочего, о чудовищной силе своего хозяина. В отличие от своего товарища, этот индивидуум предпочитал молчать. За все время перехода, как помнилось Иллии, он открыл рот всего дважды, и фразы, сказанные при этом, были короткими и рублеными. Правда, и ругани в них тоже места не нашлось.
Иллия шла следом, в центре отряда. А замыкали его еще двое. Их она особо не рассмотрела, неудобно было головой вертеть, особенно когда на шее петля, и веревка настолько грубая, что от каждого движения царапает кожу. Не слишком-то с ней церемонились, хорошо хоть, руки не связали. И страх… Липкий, тягучий, он буквально волнами исходил от всех четверых конвоиров. Они, конечно, старались его не показывать. Не перед ней, конечно, друг перед другом. Старались – но скрыть не могли. И от их страха жутковато стало уже самой Иллии.
Выбравшись на дорогу почти в том же месте, где недавно Ингвар положил конвоиров, – пятна крови еще не успели исчезнуть – они прибавили шаг. Девушке показалось даже, что они сейчас побегут. Может, кстати, и побежали бы, но один из идущих сзади конвоиров довольно сильно хромал, причем когда они пошли быстрее, хромота стала все заметнее усиливаться. Видать, повредил ногу, когда до нее добирались, с неприличным для принцессы злорадством подумала Иллия.
Видимо, на лице ее что-то такое отразилось, потому что красавчик, в очередной раз повернувшись, облаял ее в пять этажей и пообещал познакомить с плетью. Учитывая, что плеть, а точнее, длинный пастушеский кнут, аккуратно, даже с какой-то любовью свернутый, висел у него на поясе рядом с мечом, угроза вовсе не выглядела шуткой. Помня, насколько мало сейчас значит ее происхождение, девушка сделала каменное лица, а потом, получив в очередной раз древком копья по спине, прибавила шагу. Послушно так прибавила и, судя по раздавшимся сзади проклятиям, хромоногий, не ожидавший этого, получил очередную порцию острых ощущений.
А потом его проклятия вдруг сменились невнятным бульканьем. Тут же вновь натянулась веревка – и моментально ослабла. Упал он, что ли, подумала Иллия, оборачиваясь, и замерла. Вот они, сбылись ее мечты. Но боги, как страшно это выглядело.
Поразительно, но Иллия увидела, восприняла и поняла всю картину разом, вплоть до мельчайших деталей и подробностей. Даже объяснений не потребовалось. Тот, хромоногий конвоир лежал, и на его белом, как мел, лице были прописаны нешуточные сомнения, душевные терзания и прочие радости жизни образованного человека. Весьма способствовала этому нога, раньше вывихнутая, а сейчас, похоже, сломанная… в двух местах. И вторая. Тоже сломанная.
На этих самых ногах, ничуть не заботясь тем, что его действия доставляют товарищу дополнительные болевые ощущения, дергалось тело второго конвоира. Ну, никакого уважения к чужой боли… Впрочем, ему и своей хватало – страшный косой удар палаша разрубил его практически напополам, так что жизнь стремительно утекала из человека, оставляя только боль… на некоторое время.
А рядом стоял Ингвар в своей куртке, испачканной подозрительно бурыми, но уже успевшими подсохнуть кляксами, и задумчиво, с неудовольствием рассматривал лезвие своего палаша. Потом он поднял голову и вздохнул:
– Вы представляете, зазубрина. То ли кости крепкие, то ли сталь так себе… Да нет, вроде хорошая… Иллия, иди сюда, – и, видя, что девушка впала в ступор, нагнулся, взял из рук дважды хромого конец веревки и потянул.
Это простое действие разом вернуло девушку к реальности, и она шустро засеменила в сторону Ингвара, старательно обходя наиболее смачные пятна крови. Ингвар посмотрел на нее с каким-то непонятным восхищением и небрежно сказал:
– Ну, надо же! Как все просто оказывается. Достаточно надеть женщине на шею веревку – и она уже послушная. Знаешь, ты привыкай давай, я это
