Правила не обязывали нас это делать, однако тэдемское приложение отслеживало все наши приходы в столовую. А значит, и администрация тоже. Мне совсем не улыбалось, если декан или кто-то еще начнет меня расспрашивать, где это я провожу время. Особенно теперь, когда мы с Нортом знали, что Тарсус следит за каждым моим шагом. Нельзя, чтобы о наших отношениях стало известно ей или еще кому-нибудь из администрации. Норт тоже не хотел пристального внимания к своей жизни. Слишком уж хлипкой была его маскировка под парня из кафе.
Я остановилась у секции с гарнирами.
– Привет, – послышался за спиной голос Лиама. Я обернулась. – Мне нужно кое-что у тебя спросить, – сказал он, беря из бокса тарелку.
Я сдвинула поднос, освобождая ему место.
– Спрашивай.
– У тебя на кровати я видел одеяло, – почти шепотом продолжал он. – Там розовая вышивка. Где ты его раздобыла?
– Его вышивала моя мама. А что?
– Твоя мама… – повторил он, словно не веря.
Я кивнула:
– Это одеяло она вышивала, ожидая моего рождения.
– Но на нем не просто узор. Это же спираль Фибоначчи.
– Знаю, – ответила я, несколько удивившись, что Лиаму известно подобное.
– А почему твоя мама вдруг решила украсить детское одеяльце спиралью Фибоначчи?
– Не знаю. Она умерла вскоре после моего рождения. А чего тебя так зацепило мое одеяло?
– Потому что рисунок на нем – это карта нашего подземелья, – наклоняясь ко мне, прошептал Лиам. Я очумело уставилась на него. – Подземелье нашего общества. Оно находится под кладбищем. Там десять помещений, и их пропорции совпадают с квадратами Фибоначчи. То же я увидел и на твоем одеяле.
Гарнирные щипцы выпали из моей руки и с клацаньем шмякнулись на стальную раздаточную площадку.
– Что, серьезно?
– Да. Меня это удивило: почему для детского одеяльца твоя мама выбрала именно такой узор?
– Потому что… потому что она состояла в обществе.
Лиам даже попятился:
– Твоя мама была одной из Немногих?
– «Ипсилон-тринадцать», – кивнула я и показала Лиаму мамин кулон. – Это был ее кулон. Она оставила его мне. Моя мама не нарушила своих клятв и ничем не запятнала себя перед обществом, – торопливо добавила я.
– Почему же ты ни разу не сказала об… – Лиам не договорил.
Подошедшая Иззи взяла упавшие щипцы и потянулась к кастрюле с феттучини.
– О чем это вы тут шепчетесь?
– Ни о чем, – хором ответили мы с Лиамом.
– Я пришлю тебе эсэмэску, – пообещал Лиам и отошел.
– Так это и есть твой тайный дружок? – громко спросила Иззи.
– Нет. Это совсем не он.
– Так, может, скажешь наконец, с кем ты встречаешься? – Иззи надула пухлые губки.
– Пока не время, – ответила я, прикидывая в уме, сколько еще мне удастся играть в тайну.
Иззи положила себе щедрую порцию феттучини «альфредо». Сомневаюсь, чтобы Люкс посоветовал ей этот гарнир, да еще в таком количестве.
– Слушай, а ты уже оформила предварительный заказ на «Джемини голд»? – спросила я, чтобы увести разговор от опасной темы.
Завтра утром на почту кампуса должны были доставить первую партию новых унисмартов.
– Спрашиваешь! Его же все заказали. Разве не так?
Не так. Я не заказывала и не собиралась. Я не хотела обзаводиться золотистой игрушкой.
Назавтра, ко времени ланча, я оказалась в жалком меньшинстве. Буквально на каждом запястье поблескивал «Джемини голд». Новый унисмарт бил все рекорды по числу и скорости продаж. В магазины и пункты выдачи заказов поступило двести миллионов унисмартов. По расчетам, в течение двух ближайших дней их продадут еще четыреста миллионов. Таким образом, к концу недели владельцами «Джемини голд» станут более полумиллиарда человек. Невзирая на успешную операцию, Гриффин по-прежнему находился в искусственной коме, а «Гнозис» даже на этом торопился сделать побольше денег. Еще в пятницу вечером на Форуме появился хештег #GoldsForGriffin. Руководство корпорации пообещало направить определенный процент с суммы предварительных заказов на исследования в области профилактики инсультов.
