– Ага, тебя и срубило с устатку сразу. Просто сидел и… упал.
– Бывает, – многозначительно киваю я. – Чего на улице? А то как-то тихо. – Только сейчас замечаю, что у комроты голова под шапкой замотана.
– Так ночь почти, фрицы сегодня вообще здесь не лезли, хорошо получили. По словам комдива, мы вчера чуть не два батальона у них перемололи.
– А они у нас? – робко спрашиваю я.
– Нет батальона. Два взвода, чуть больше. Из командиров только я, политрук, ты и еще пара сержантов, хотя я бы вас всех минимум в капитаны произвел.
– Перестань, Саша. Как закончилось-то? И что с головой?
– А-а, царапина. А закончилось… – задумался на секунду ротный, – да как рванули «твой» домик, сразу как отрезало. Танкисты на последнем КВ покружили чуток и вернулись к себе. Тринадцать танков и два самохода сожгли, не без нашей помощи. Немцы сейчас возле железки сидят, тоже раны зализывают.
– Ясно, какие приказания будут? – спросил я.
– Комдив приказал отдыхать. Как разгребут с прорывом у сто второй, так определятся, кого и куда нужно «влить». Но там, я думаю, нескоро, пару дней нам отдышаться дадут. На сто второй высоте и на территориях заводов сейчас такая же жара, за месяц вторую дивизию укладывают, наверное.
– Там хлеще! У нас хоть развалины и подвалы есть, а высота как коленка. – Опускаю голову и смотрю в пол, черт, накрыло слегка. – И в цехах, наверное, черт ногу сломит, тоже не сахар.
Появилась санитарка. Странно, не Маша. Комроты проследил за моим взглядом, вдруг сказал:
– Убило ее. Шальная, прямо в грудь, не мучилась, – ротный тоже хлебнул из своей фляжки.
Молчу. Женщина лет сорока споро делает свое дело. Пока обрабатывала мои ссадины, порезы, ушибы и прочее, включая сорванный с указательного пальца на левой руке ноготь. Увидел, сразу заболело.
– Сынок, потерпишь? Надо палец промывать, а то нагноится, – по мне так проще отрубить.
– Дайте тряпку, – взяв из рук санитарки маленький кусочек серой, застиранной тряпицы, встал и, пошатываясь, вышел из подвала. На улице опять было темно. Встав к ближайшему углу, пописал на тряпочку и вернулся в подвал.
– Привязывайте прямо так, – я положил смоченную тряпочку на место, где раньше был ноготь, и выставил палец вперед.
Обработка моих «ранений» затянулась на добрых полчаса. Сестра смазала какой-то вонючей жижей даже шишку на голове. Хорошо меня «уделали». Было бы столько ранений, а не ушибов и ссадин, сидел бы сейчас, как мумия. Болит и правда практически все. В голове до сих пор слышится набат.
– Есть хочется, ничего не завалялось? – в надежде смотрю на командира.
– Да ты что? Еды у нас теперь хватает. Немчура снабдила как следует! – Ну хоть что-то хорошее на сегодня.
Поев, опять лег спать. Двигаться совершенно не хотелось, да и командир дал добро. С утра начались земляные работы. Так как подразделение было небоеспособно, нас послали на соседнюю улицу копать траншеи и окопы. Меня ротный не хотел отпускать, да сам напросился.
– Товарищ капитан, я хоть отвлекусь, а то голова гудит, поработаю со всеми лопатой. – Ротный кивнул и разрешил. Какой тут командир взвода, от моего взвода почти никого не осталось, так что я считал себя обычным бойцом.
А копать мне даже понравилось. Люди ворчали вокруг, кто-то говорил, что, дескать, все равно убьют, на фига уставать, кто-то, сжав зубы, копал. Мне было как-то ровно, втыкал лопату, поднимал землю, кидал. Редкие разрывы мин ухали хоть и близко, но из траншей никто не уходил. Ляжешь на дно и отдыхаешь.
Фрицы кинули сейчас основные силы на заводы, а у нас просто обороняются, вперед не лезут. Командир полка и от нас пока не требует активных действий, копаем, строим блиндажи, минируем подходы. Мин нынче у нас хоть весь город засеять можно. Немецкие, наши, даже итальянские есть, ставим везде, густо. Траншеи углубляем и углубляем, как немец постреляет из орудий или авиацией пройдет по нам, так почти все осыпается, приходится вновь рыть. Слава богу, сейчас нам мало достается, как уже говорил, больше на заводы кладут.
От разведки стало известно об укреплениях фашистов в некоторых больших домах. Там создавались сильно укрепленные огневые точки, ставились проволочные заграждения. В таких зданиях, как Госбанк, дом железнодорожников и еще нескольких местах, у немцев были довольно серьезные гарнизоны. В Госбанке опять укрепилось больше роты вражеских солдат. Здание, подорванное с одной стороны, никак не мешало фрицам устроить там пункт обороны. С их возможностями использования радиосвязи воевать было не в пример легче. У нас же кинут телефонку, через полчаса иди, ищи обрыв. Пока связисты ползают, их убивают. Посыльные это вообще отдельная тема. Приходит как-то такой парнишка от комполка, передает приказ ротному. Капитан еще осмыслить не успевает, бежит второй. Сведения устаревают в несколько минут, как мы воюем? Теперь мне становилось понятным, почему в двадцать первом веке мы по связи и средствам радиоэлектронной борьбы одни из лучших в мире, усвоили урок.
– Иванов, к ротному! – прозвучал призыв в траншее. Я перекуривал как раз, дав отдых спине. Поднявшись, потопал к КП нашего командира.
– Сержант Иванов по вашему приказанию…
– Да заходи ты, садись, – ротный перебил, не дав договорить.
