немедленно обмазан дегтем. Но время залечивает все раны, не так ли?
Чем больше Кородиак приближался ко мне, тем более неуверенно я себя чувствовал. Как поддерживать визуальный контакт с тем, у кого нет глаз? Лучше все время смотреть на руки! Он ухватил крошечный кукольный костюм, а также иголку и нитку, и затем с быстротой молнии пришил к нему пуговицу, после чего бережно повесил костюм на крючок. При этом он ни на секунду не прерывал свой монолог.
– Когда я наконец отважился поехать в Книгород, я сначала даже не упоминал свое имя. Или просто, когда это было необходимо, называл вымышленное. К этому времени пуппетизм в известной мере уже пережил свой расцвет, но и закат тоже, так как это было время вскоре после злосчастного происшествия, в котором один кукловод убил другого во время драки в пивной. Вы знаете эту историю? Хотя это неважно! В любом случае, это было самое неподходящее время для того, чтобы открыть свое сердце для пуппетизма! Но если вы изучали операции с акциями, то также знаете, что кризис часто бывает лучшей фазой для того, чтобы начать заниматься новым делом. Работы в любом случае хватало! Театры, правда, не всегда были заполнены зрителями, но они не могли так просто закрыться только потому, что был период спада. Неудивительно, что кто-то, у кого четырнадцать рук, легко находит работу в этой сфере. Я снял небольшую квартиру в Сленгворте, навел справки и уже вскоре почти ежедневно работал на какой-нибудь сцене по самым разным специальностям – от кукольного мастера и портного по пошиву костюмов до марионетиста. Вы ведь знаете: мне помогали ловкие руки.
Кородиак пересек уже полкомнаты. Потом он вновь остановился и провел пальцами по заготовке одной из кукол, которая была зажата в тисках. Он взял листок наждачной бумаги и стал слегка полировать болванку.
– Уже через год, таким образом, я не только набрался разностороннего опыта в области пуппетизма, но также окреп физически. К тому же я скопил кругленькую сумму денег, благодаря которой мог уже работать самостоятельно. – Кородиак отложил наждачную бумагу и пополз дальше, не прерывая своего речевого потока. – Не подумайте, что я тогда видел историческую ситуацию лучше, чем кто-либо другой! Что у меня была «искра гения», новаторское видение пуппетизма или что-то в этом духе. Чушь! – Он рассмеялся. – Ха! Правда, именно так считают сегодня многие толкователи пуппетизма, анализируя его историю. Но, к сожалению, все было не так просто и не так гениально. О нет! Это была главным образом тяжелая работа. Я просто инстинктивно делал то, что было необходимо делать, не слишком задумываясь над этим. Так часто возникают самые лучшие вещи, поверьте мне! За символические деньги – то есть практически бесплатно – я приобрел маленький обанкротившийся кукольный театр и предпринял отчаянные попытки вновь превратить его в действующий. При этом я руководствовался совсем простым принципом: я брал на работу только лучших специалистов – самых талантливых кукловодов, самых креативных режиссеров, самых одаренных авторов, обладающих самой богатой фантазией оформителей. И так далее, просто самые громкие имена. Тогда это было не так сложно, так как в то время в Книгороде, хоть и было достаточно талантливых пуппетистов, само искусство находилось в застое. Как говорится: все произошло без грандиозных планов и размышлений, но я дал пуппетизму именно то, чего ему до сих пор не хватало: внутреннюю связь. Я собрал мозаику воедино. Я составил фрагменты пазла. Я привинтил детали куклы друг к другу – и все. Мне было абсолютно безразлично, кем был артист – тростевым кукловодом или марионетистом, был ли он приверженцем Грубого или Хрупкого пуппетизма. Единственным критерием всегда являлось умение. Меня совершенно не смущало, что на сцене присутствовали фигуры или артисты различных пуппетистических конфессий. У одной куклы были нити, у другой нет. И что? Ведь главным было то, что это служило инсценировке. Сегодня никто не верит тому, что послужило причиной протестов! Мне приходилось разнимать дерущихся артистов, преодолевать забастовки. Во время премьер мы организовывали охрану зала, чтобы сохранить кресла. Если что-то и было моей заслугой, так это то, что я выстоял, что я одержал победу. Так постепенно из моей бессистемной борьбы за выживание родилась настоящая стратегия. Мы растем вместе со своими задачами. У червякулов хоть и мягкое тело, но твердая голова! Мы пронесли это со дна океана до самой цамонийской культуры – наша история развития свидетельствует о нашей способности осуществлять свои намерения! Мне хотелось многообразия. Эклектизма, если угодно. И вот: публике было так же безразлично, что тростевая кукла выступает вместе с марионеткой. Или то, что реальнопуппетистическая фигура танцует на сцене вместе с кубетистической куклой – пока это
Кородиак разложил на столе какие-то листы с чертежами. Когда он своими маленькими ручками ощупывал тончайшие следы карандаша, я понял, что текст на листках он читает с помощью кончиков пальцев.
– При этом для меня речь могла идти о чем угодно, лишь бы это было интересно публике, – продолжал он. – Напряжение, юмор, фантазия, техническая точность или точность при ручном изготовлении чего-либо, сатирическая острота, дар импровизации, эмоциональная глубина – одно не исключает другого. А лучше всего все сразу! Умная публика – а это зависит именно от нее – не хочет никаких категорий. Никаких границ и ограничений. Она хочет видеть на сцене воплощение своих ожиданий или результаты сбора статистических данных. Это все идеалы не желающих думать и некреативных пуппетистов! Хорошая публика хочет быть востребованной – это мой девиз! И в этом мое предназначение:
Каждый раз, когда я хотел задать свой вопрос, маэстро опережал меня своим нескончаемым словесным потоком. Может быть, это был заученный текст,
