Не ведая о ловушке, устроенной Карконом, и о том, что происходило в его дворце, ребята наслаждались уютом виллы «Эспасия». Разлегшись на полу Зала Дожа, они листали одну за другой алхимические книги в поисках разгадки таинственных букв СС.
На часах было уже четыре часа вечера, небо потемнело, снег, не перестававший с самого утра, засыпал пустынные улицы. Венецианцы предпочли не выходить из дома и праздновать Рождество в тепле. На вилле «Эспасия» взрослые играли в карты в Апельсиновом Зале, довольные, что дети так увлечены чтением.
Фьоре и Рокси листали огромные атласы. Нина взобралась на лестницу и изучала книги, стоящие на самой верхней полке шкафа. Ческо углубился в книгу Бирова. Додо сидел за письменным столом и в круге света от большого абажура просматривал тяжелый том Тадино Де Джорджиса, на белой обложке которого крупными позолоченными буквами было написано «Сплендорис».
Мальчик медленно переворачивал страницы, заполненные текстом и рисунками с изображением странных планет, комет и других космических тел. Один из рисунков привлек его внимание.
— Смо…смо…смотрите! Здесь ри…ри…рисунок звезды, которая открывается! — неожиданно закричал он.
Нина быстро спустилась с лесенки и уставилась на рисунок.
— Звезда, которая открывается! Очень похожа на шкатулку с двумя С, — поразилась Рокси.
Нина нагнулась над страницей и прочла фразу, написанную под рисунком по-ксораксиански:
— Агааа… Стеклянная Звезда хранит в себе Комету… Ну конечно же! Как же я до этого раньше не додумалась! — воскликнула Нина, шлепнув себя по лбу. — В этой стеклянной шкатулке — последний компонент для Кореандра Стремительного! — Она продолжила читать текст Де Джорджиса, и ее радость несколько померкла. — Чтобы открыть стеклянную шкатулку с Кометой Длиннохвостой, нужно сначала выпить по тридцать одной капле Калия и всем вместе трижды произнести фразу: «Каптаре Нунк…» Нет, Калий я пить не буду, ни за что! — поморщилась Нина. — Это из-за него в моих снах стал появляться Голос.
Ческо подошел, положил руку ей на плечо и спросил:
— Скажи, ты боишься?
— Да, очень, — ответила побледневшая девочка.
— Но Голос приходил и тогда, когда ты не пила Калий, ты сама нам это рассказывала, — заметил Ческо.
— Но я боюсь, что, если опять его выпью, монах станет еще сильнее, чем прежде, — стояла на своем Нина.
— У тебя нет выбора. Ты должна выпить. Более того, мы все его выпьем, если это обязательное условие для получения Кореандра Стремительного.
Ческо был прав: у Нины не было выбора.
Ребята вернулись в лабораторию. Додо, вцепившись в тяжелый том Тадино, трепетал, как лист на ветру:
— Ка…ка…калий. Я не хо…хо…хочу, чтобы ко мне при…при…приходил монах.
Рокси испепелила взглядом трусливого дружка, который уселся на пол и больше не произнес ни слова.
— Он там, в колбе с узким горлышком. Что, пьем прямо сейчас или как? — Нина, как могла, оттягивала неприятный момент.
Но ребята утвердительно кивнули, и, собравшись с духом, каждый выпил по тридцать одной капле.
И тут же их лица стали сначала красными, затем фиолетовыми, после чего обрели обычный цвет.
Они почувствовали, как по их венам течет почти кипяток, а пальцы на ногах зашевелились. Фьоре покрылась капельками пота, и из ее уст неожиданно полились звонкие трели. Рокси, сама того не желая, качала головой из стороны в сторону. Ческо, едва переводя дыхание, произносил какие-то невнятные фразы. А Додо, крепко зажмурившись, гладил и гладил свои рыжие волосы. Нину колотил озноб, сердце провалилось куда-то вниз, а голова кружилась так сильно, что она едва держалась на ногах. Действие Калия было столь сильным, что у ребят начались галлюцинации.
Когда они все же пришли в себя, Нина с большим усилием подняла стеклянную звезду, попросила друзей положить руки на крышку шкатулки, и все вместе они, собрав последние силы, трижды произнесли: «Каптаре Нунк! Каптаре Нунк! Каптаре Нунк!»
Шкатулка тут же открылась, и газообразная субстанция, вылетев из нее, превратилась в небольшое светящееся белое облачко, зависшее посреди лаборатории.
Послышался хлопок, и опустевшая шкатулка внезапно взорвалась, разлетевшись на мелкие осколки.
Ребята зажмурились, а когда открыли глаза, с удивлением увидели, что повсюду, куда попали осколки, все сияло, словно зажглись крохотные лампочки.
— Какие мы красивые! Блестящие! — засмеялась Фьоре.
