кандидатура командира – его сын Роман. На данном этапе конников можно собирать отовсюду: часть выделить из своих войск, еще кого-то набрать в княжестве. Остальных можно понемножку брать и из киевской дружины, и даже из других княжеств. Вначале это будет разнородная команда, но на то и война, чтобы закалять в ней и людей, и оружие. Да и Роману будет полезно иметь за спиной верные войска. С какой стороны ни смотри, а решение замечательное, не зря его, Даниила, зовут хитромудрым. Уже сегодня надо подписать указ у Аленушки, проблем с этим не возникнет – девочка обожала хлопать тяжелой государственной печатью по указам, которые подсовывал ей Даниил.
Шум и грохот неожиданно разорвали тишину лагеря, на частоколе с северной стороны часовые что-то закричали. Завыл рог, оповещая лагерь об атаке врага. Кто мог напасть на укрепленный лагерь сейчас? Первая мысль была о том, что войска остальных княжеств переметнулись и задумали решить все дело одним ударом, но эту мысль Даниил от себя отогнал. Во-первых, он разделил прибывающие войска, поставив их лагеря далеко друг от друга, во-вторых, измена сейчас была лишена смысла. Было еще и «в-третьих»: его войска не сильно уступали вновь прибывшим, а учитывая укрепления лагеря и киевскую дружину, которая пришла бы на выручку, атака сейчас выглядела самоубийством. Очень скоро сущность атакующих стала ясна, точнее – личность, потому что атакующий был только один. Святогор легко перемахнул через частокол и помчался по лагерю в сторону княжеской палатки. Даниил соображал быстро: Святогор пришел за ним. Старый воин уже понял, что теперь даже жизнь Аленушки уже не играла главенствующей роли. Так или иначе, остальные князья признали его главным. Атака, которую предпринял Святогор, была актом отчаяния, старик зря думает, что он сможет одолеть целое войско. Сейчас царь Мстислав лишится своего главного защитника, надо только удержать нападающего достаточно долгое время. Первое потрясение прошло быстро, галичане оправились от удивления и начали оказывать сопротивление. На Святогора обрушился поток стрел, большинство которых отскакивало от его кольчуги. Доспехи гиганта отсвечивали всеми цветами радуги – незнамо как, но богатырь сумел получить кольчугу из небесного металла. Это осложняло дело, но, в сущности, ничего не меняло: ноги оставались его уязвимым местом, а в любом доспехе имелись дыры. Святогор легко смял импровизированный заслон и выскочил на площадку перед шатром, со всех сторон бежали ратники, лучники не переставали поливать богатыря ливнем стрел, воины с самострелами выцеливали уязвимые места, стараясь всадить в них болты.
– По ногам бейте, – распорядился Даниил, и ноги богатыря тут же превратились в подобие лесных ежиков: так густо их утыкали стрелы. Святогор махнул мечом по широкой дуге, срезав нескольких копейщиков, не успевших пригнуться или отскочить, но остальные вовсе не испугались, ударив копьями по уязвимым ногам.
Поведение воинов в присутствии князя разительно отличалось от того, что было во время атаки на конвой Аленушки. Каждый ратник в галицком войске знал, что князь скор на расправу, но и на награду к отличившимся щедр. Удачный прицел – и одна из стрел влетела гиганту прямо в левый глаз. Святогор взвыл от боли, а воины вокруг радостно закричали.
– Боевого коня – попавшему в глаз, – гаркнул Даниил, – и двух – тому, кто выбьет второй!
Награда была очень щедрой, таких денег обычный воин за всю жизнь не мог получить. Воины прибавили усилия, но Святогор был отнюдь не мальчиком для битья – он, превозмогая боль, продвигался вперед. Резкий выпад – и кладенец уже летит по направлению к голове Даниила. Раздался звон металла о металл, и меч богатыря отскочил в сторону: Даниил ударил булавой сбоку, отклонив удар. К такому Святогор не был готов, он даже удивленно посмотрел на свой меч, не понимая, как тот мог ударить не в то место, куда он метил. Однако гигант соображал быстро, он был слишком опытным воином, чтобы растеряться, даже встретив что-то неожиданное. Святогор усилил натиск, нанося короткие и хлесткие удары, отбивать которые было непросто. Поток стрел уменьшился, лучники боялись зацепить своего князя, а вот пехотинцы использовали то, что противник увлекся, и нанесли несколько рубящих ударов по ногам. Святогор не выдержал и упал на колени, но даже в таком состоянии он еще оставался опасным. Если бы не его необычный доспех, он давно был бы мертв, получив удары копьями в спину, однако доспех оставлял открытыми только ноги и лицо. Одноглазый и израненный богатырь с подрезанными ногами продолжал наседать, Даниил еле успевал отбивать удары. Один из взмахов меча он не сумел отразить полностью, и кончик меча порезал ему грудь. Кровь хлестнула из груди, но рана не была опасной. Даниил откатился назад, и его тут же прикрыли простые ратники. Теперь богатырю было некуда деться: все, что оставалось Святогору, – это крутить вокруг себя мечом, отгоняя наседавших противников. Стрелы снова посыпались сплошной стеной.
«Добьют и без меня», – подумал Даниил, отступая в глубь порядков, ему вовсе не нужно было состязаться в силе или ловкости. Раздался пронзительный свист, от которого заложило уши. Воины наседали на ослабшего Святогора со всех сторон, тот уже буквально рычал, пытаясь заглушить боль в многочисленных ранах. Над лагерем мелькнула крылатая тень, кто-то закричал, воины посылали вверх стрелы, но Змей Горыныч пролетел над самым лагерем, буквально касаясь животом наверший шатров и палаток. Святогор подпрыгнул. Даниил не понимал, как кто-то с подрубленными ногами может подпрыгнуть, но богатырь это сделал. Вцепившись в змея, гигант улетал прочь, вслед ему летели сотни стрел, но редкие попадания не нанесли серьезных ран, хотя змей и заревел от боли.
– Рухнет скоро, – высказался молодой воин с небольшими усами, – он еле жив.
– Не рухнет, – возразил ему бородатый ветеран, – богатыри не устают.
Даниил смотрел вслед удаляющемуся змею с возмущением.
– ГДЕ ФРОЛ?! – заорал князь; воины, привыкшие к тому, что их князь всегда невозмутим, метнулись во все стороны.
– Тут я, князь. – Вперед вышел понуривший спину ветеран, на него было жалко смотреть.
– Где самострелы?! Почему спим?
