– Ты – предатель! – У Шарге сорвался голос.
– Я предвидел, чем закончится союз с гиперборейцами, пытался отговорить де Сент-Каре от безумной войны Великих Домов и пошел против него лишь после того, как он попытался меня убить. Я пошел против него, чтобы спасти Чудь. Я не хотел, чтобы Леонарда загнали в угол и он применил запрещенные заклинания, – горячо произнес де Гир. – А ты продался наву.
– Что ты знаешь о Ярге?
– Достаточно, чтобы понять, что ему нужна абсолютная власть.
– Это так, – неожиданно признал старик.
И замолчал, вцепившись взглядом в великого магистра.
Несколько секунд они словно играли в гляделки, стараясь подавить взгляды друг друга, после чего Франц печально улыбнулся:
– Ты ему служишь.
Отрицать очевидное было глупо, и Винсент попробовал перейти в атаку, одновременно объясняя великому магистру свои резоны:
– Вопрос не в том, служу я ему или нет. Главный вопрос заключается в том, сумеет ли Ярга заполучить абсолютную власть? Я думаю, сумеет. А второй главный вопрос звучит так: что он сделает с теми, кто ему противостоял?
– Я постараюсь не допустить его возвращения на трон Темного Двора, – пообещал де Гир.
– Но если Ярга поднимется на вершину, спасать Орден от уничтожения придется мне, понимаешь? – Шарге подался вперед. – Ты пошел против старого Леонарда, подстраховал его на случай поражения в войне Кадаф, поскольку считал, что Чудь не выстоит против навов и людов. А я иду против тебя, страхую на случай поражения, ибо считаю, что весь Тайный Город не устоит против Ярги.
– То есть ты герой?
Но Винсент очень спокойно среагировал на иронию и убежденно продолжил:
– Ярга не злой и не настолько жестокий, каким его представляют навы. У него есть одна-единственная цель…
– Власть.
– И к ней он идет, – кивнул старик. – Он победил в Первой войне, Франц, ты даже не представляешь, чего ему это стоило.
– А ты представляешь? – прищурился де Гир.
– Он иногда вспоминает, – медленно ответил Шарге. – Рассказывает такие вещи, от которых даже мне становится не по себе… А я видел много… Я видел много, делал страшные вещи, и даже масаны трясутся от страха, вспоминая меня… но я боюсь тех рассказов, Франц, и мне не стыдно в этом признаться.
А вот сейчас де Гир ему поверил. Он читал о Первой войне, знал, что ее называли эталоном беспощадной схватки на взаимное уничтожение, и догадывался, что мог рассказать о тех событиях командующий одной из армий.
– И все равно я буду сражаться с Яргой до последнего вздоха, – произнес великий магистр. – Никак иначе.
– Я знаю, Франц, – печально улыбнулся Шарге.
– И ты…
– И ты будешь меня судить, – не позволил себя перебить старик. – Завтра?
– Сегодня, – уточнил де Гир. – Не хочу откладывать дело в долгий ящик.
– Орден может не понять такой спешки.
– Нужно осудить тебя до того, как Всеведа утвердится во власти, – объяснил Франц. – Эта дура Ярина устроила скандал, а поскольку Всеведа хочет испортить отношения между Великими Домами, то обязательно потребует твоей выдачи.
– Но если я буду осужден, ты откажешь ей на законных основаниях.
– Совершенно верно, – подтвердил великий магистр.
– А если ты меня казнишь, то Всеведе и вовсе придется публично тебя поблагодарить.
– Ты неплохо ориентируешься в деталях политической жизни, Винсент.
– Но ты не сможешь меня убить, Франц, – тихонько рассмеялся старик. – Ты слишком слаб, чтобы решиться на публичную казнь в таких обстоятельствах. Ты приговоришь меня к пожизненному заключению в «Чахоточной шахте», и это даст повод Всеведе потребовать моей выдачи.
– Но если я решу, то казню без колебаний.
– Ты уже колеблешься, Франц, уже колеблешься…
– Возможно, моя похвала покажется неуместной, но у вас было оборудовано превосходное убежище, – произнес Сантьяга, внимательно изучая один из раскрытых во время нападения тайников – оставшееся внутри оружие многое сказало о предусмотрительности наемников.
– Спасибо, комиссар, мы старались, – скромно отозвался Кортес.
