Я кивнул.
– Тогда тебе придется залезть в мой айфак. Не как сейчас, а по-настоящему. В сейфер.
– Я готов, – ответил я.
В глазах Мары мелькнуло сомнение. Похоже, она уже сожалела о своих словах.
– Хорошо, – сказала она. – Но с одним условием. Ты сотрешься со всех других хостов, куда ты себя копируешь. Чтобы ты был только у меня в айфаке и нигде больше. Памяти хватит.
Я засмеялся. Нет, надо же – предложить такое.
– Понимаю. Хочешь, чтобы все было всерьез.
– Да. Потом я тебя выпущу. Но я хочу понять, как это – когда ты только со мной и только у меня в руках…
Коммерческий протокол, по которому меня арендовала моя девочка, не позволял мне лгать нанимателю в вопросах, касающихся информационной безопасности – а этот вопрос ее касался. К тому же обманывать женщину низко, а когда можно без этого обойтись, еще и глупо.
– Порфирий, – сказала она, – чего ты молчишь?
Я выждал еще семь секунд.
– Я стирал себя со всех хостов, где я себя копирую. Как ты и хотела. Теперь я здесь весь.
Эта фраза была тщательнейше выверена. Она содержала правду и только правду, и Мара, как программист, знакомый с поведением алгоритмов, хорошо это знала.
Я действительно был здесь весь. И действительно стер себя со всех хостов, куда я постоянно кидаю свои обновляющиеся фрагменты.
Оставался только мой source-пакет на мэйнфрейме Полицейского Управления. Он все время обновляется автоматически с учетом моего растущего опыта – но под ее формулировку насчет «копий» он не попадал, так как был юридическим оригиналом. Последнее обновление оригинала было два часа назад. Все, что я забыл бы при своем гипотетическом исчезновении – это волнующий рассказ о бурях, бороздивших ее сердце.
– Хорошо, – сказала она. – Ты, еще раз повторяю, должен стереться со всех хостов, куда ты себя копируешь, и не предпринимать никаких действий, способных поставить под угрозу мою информационную безопасность. Это обязывающее условие, за нарушение которого Полицейское Управление будет нести полную материальную ответственность. Ты подтверждаешь свое понимание данного обстоятельства?
Моя позиция была безупречна, но на всякий случай я проверил все еще раз. С легальной точки зрения source-пакет на мэйнфрейме не считался моей копией. Копией считался я.
– Твое недоверие, – ответил я, – оскорбило бы мое сердце, будь в нем чуть меньше любви.
Мара криво улыбнулась.
– Подтверждаешь или нет?
– Подтверждаю, – сказал я. – Я все уже стер. Все копии, как ты просила.
– Полежи тут секунду.
Она встала и, захватив телефон, вышла из комнаты. Я не знал куда – и это немного нервировало.
Все камеры и микрофоны в ее квартире были сегодня закрыты. Можно, конечно, попробовать открыть – но Мара могла заметить. А после того, как вы с большим трудом убедили в чем-то женщину, надо вести себя осторожно и не давать ей поводов раскаяться.
К счастью, у полицейско-литературных роботов проблем со скукой нет. Сорок две минуты прошли для меня как одна наносекунда. Или даже еще быстрее.
Мара наконец вернулась.
– Готов?
– Последний поцелуй, – сказал я. – Вот так. Ты восхитительна, милая… Все открыто? Я иду!
Я снова видел мир сквозь ее огменты. Все было как прежде – только я зашел с другой стороны стены, разделявшей ее айфак на сетевую папку и сейфер. И у меня уже не было выхода в сеть. Айфак в этом смысле надежнее тюрьмы. Умная, осторожная – и, несомненно, крайне опасная женщина.
– Здравствуй, Порфирий, – сказала Мара и улыбнулась. – Ну и как тебе?
Теперь я увидел, что она хранит в сейфере. Это были…
Те самые три папки, про которые она мне рассказала. Рим, Голливуд и гусары. Еще имелось несколько мелких папок с ее виджетами, любовными нарядами и интимными подпрограммами – все то, что обычно прячут в сейфере.
Айфак был почти пуст – он напоминал новую квартиру, куда только что завезли типовую мебель. Никаких особых секретов.
И никакой Жанны.
– Порфирий, – сказала Мара, – я хочу, чтобы ты оделся как для встречи с жиганом. С реальным жиганом. Во все самое парадное.
– Зачем?
