– Ну я так хочу, милый. Давай поиграем…
Я упоминал, кажется, что для общения с жиганами у нас есть специальный наряд – Полицейское Управление в свое время заказало его дизайнеру с тюремным опытом, понимающему, чего именно хочет целевая группа. Это двубортный мундир с аксельбантом на груди и брюки с широким лампасом. Добавьте галстук с орлом и бриллиантом, шинель с красной подкладкой, лайковые сапоги, расшитую золотом фуражку с преувеличенно высокой тульей – и у вас сложится картина.
Все это, наверно, приятно попирать ногами, когда внутренний конфликт с законом, как спартанский лисенок, грызет лихому человеку грудь.
С целью укрепления психологической достоверности на переодевание отведено целых тридцать секунд, в течение которых меня не видно (иначе даже под транскарниальной шапкой мозг начинает что-то подозревать). Пока я переодевался, Мара подняла с пола двойную подушку-невидимку (невидимую, понятно, только для огментов) и подложила ее под айфак, чтобы поднять его на высоту своих бедер.
Затем она отсоединила дилдо от айфака и пристегнула его к силиконовому переднику в бледно-фиолетовых яблоках. Знакомый предмет туалета.
Если верить ее огментам, я стоял перед ней в позе покорности, раскинув ноги в сапогах – и самым постыдным штрихом, конечно, была лихо заломленная фуражка.
– Может, у тебя и тетрокаин есть? – спросил я хмуро.
– Тетрокаина нет, – ответила она. – Не надейся. Зато…
Она поднесла пальцы к боковой дужке огментов и стала еле заметно перебирать ими в воздухе. Я понял, что она листает меню. А потом…
Ее плечи вдруг набухли, грудь втянулась и раздалась, а кожа огрубела и покрылась уголовными татуировками самого воровского свойства: из них следовало, что она сидит с малолетки по разбойным статьям, держит зону в справедливой строгости, безжалостно бьет мусоров и сук, колет себе субстанции и так далее. Я даже не знал, что для айфаков бывают настолько нетривиальные виджеты.
Раздался треск распарываемых штанов. Почему-то все жиганы любят непременно рвать их по шву или разрезать финкой – виртуалка стерпит. Ну что ж, вздохнул я про себя, жиганить так жиганить.
– Ой.
– Посмотри, – сказала Мара. – Посмотри назад.
Я обернулся. Огментированная реальность, как говорится, вынесет все – но такого я не видел еще никогда. Она любила меня…
Красной телефонной будкой в натуральную величину. С рельефной золотой короной и острыми углами загнутой крыши.
London calling.
Чтобы вместить это нарушающее законы физики зверство, перспектива в ее огментах исказилась и мои бока чудовищно раздались. Каждый раз, когда будка выходила из меня, я сдувался как шарик – только для того, чтобы в следующую секунду надуться вновь. Это была уже не огментация, а какое-то адское аниме.
– Вот, – сказала Мара удовлетворенно. – Вот так. Жаль, Порфирий, что ты ничего на самом деле не чувствуешь. Но с этим, возможно, я скоро смогу тебе помочь.
– Главное, чтобы тебе нравилось, дорогая, – осторожно отозвался я.
– Ты хорошо ощущаешь свое текущее положение? – спросила она ласково. – Все его исторические, культурные и социальные коннотации?
– Да, – ответил я. – Конечно.
– Ощути еще раз, – сказала Мара. – Вдумайся и вчувствуйся. Что ты по этому поводу скажешь?
Я делано рассмеялся.
– Любовь искупит все. Мир прекрасен все равно. И ты тоже прекрасна, моя милая.
– На тебе любовь! На тебе!
Жиганам в таких ситуациях ни в коем случае не следует перечить. Наоборот, надо всячески им подыгрывать. Слабый человеческий ум, находясь под транскарниальным воздействием, принимает происходящее за реальность и быстро устает от собственной злобы и похоти.
– На тебе мокрощелок! На тебе безмозглых кумушек!
– Не надо так резко, – сказал я жалобно, – ты что-нибудь мне порвешь.
– Что-нибудь? – нехорошо хмыкнула Мара. – Я тебе, дурачок, все порву, что у тебя есть.
– То есть в каком смысле?
– В таком. Ты, значит, под меня копаешь, сука?
Она что-то заподозрила. Надо понять, что именно.
– Я… Я вообще копаю. Под всех. Я так устроен.
– Ты вот что скажи – в договоре с Полицейским Управлением есть пункт, по которому ты обязан предупреждать нанимателя о конфликте интересов. Ты меня предупредил? Или я что-то забыла?
Я осторожно оторвал одну руку от кровати и поднял палец.
