– Сударыня, – с неожиданной нежностью проговорил мэтр Фиданца. – Он придёт. Поверьте мне. А я – я позабочусь о вас.
– Нет! Я… я могу… я могу не… я боюсь…
– А я не боюсь, – с прежней нежностью ответил мэтр Бонавентура. – Всё будет хорошо. Иди, Вениамин!
Маг оглянулся. Всмотрелся в странно расширившиеся глаза Корделии.
– Давай отнесём её домой, Джованни. Отнесём вместе.
– А мы что же, побоку? – возмутился охотник. – Давай, княжич, тут, чай, не терем! Помогай!
Маленький домик Корделии Боске, хоть и располагался в том же «приличном» районе Цитадели, что и особняк Алисанды, на последний совершенно не походил.
Навстречу процессии выбежала пара пушистых палевых кошек, замяукали тревожно. Внутри – очень чистенько, уютно, масса книг – всюду. На полках, на столах, стульях, прочей мебели, на полу.
В спальне Вениамин с Джованни уложили чародейку на постель. Казалось, ей становится лучше. Возвращался румянец. Бонавентура снова полез откупоривать свои скляницы и фиалы, дал Корделии выпить. Пощупал пульс, подержал пальцы на висках. Нахмурился так, чтобы чародейка не увидела, но пожал плечами.
– Пойду я, пожалуй. А вы, госпожа Корделия, отлеживайтесь, отлеживайтесь. Завтра снова зайду, проведаю. Новых эликсиров принесу, – продолжая болтать, Фиданца отступал к дверям, вытесняя обширной спиной и тем, что ниже, мастера с учеником.
– Давайте, давайте, пошли отсюда, – зашипел алхимик, как всегда, видевший и понимавший куда больше, чем могло показаться, глядя на его весьма упитанную физиономию. – Пошли, нам ещё барахло наше от милсдарыни Алисанды забирать. Что-то сдаётся мне, что больше нам у госпожи дю Варгас не гостевать.
– Да что случилось-то? – подал голос ученик. – Что вообще стряслось, а? Мастер? Милсдарь Бонавентура?
– Потом объясню, княжич, – вздохнул старый охотник. – Эх… слишком много я про тебя теперь знаю…
Джованни Фиданца, закатив глаза, выпихнул наконец эту пару в двери и аккуратно притворил за собой створки.
– Корделия… – Вениамин смотрел на неё.
Лучше бы он вышел сейчас на целую дюжину голодных упырей. Санди… Корделия… Кор… Делия…
Делия!
Маленькая чародейка улыбнулась ему с подушек.
– Я знаю, что будет, Вениамин. Сейчас… – она зажмурилась, улыбнулась – ну точно девчонка, предвкушающая, как станет резать именинный пирог. – Сейчас… в себя приду.
И она действительно «приходила в себя». Села на постели, убрала волосы с лица. Улыбнулась, провела кончиком языка по губам.
– Ты ведь знаешь, что это был за амулет?
Лучше всего было бы сейчас соврать. Но он не смог.
– Да.
Корделия чуть улыбнулась снова, легко-легко.
– Алли… Алис, как звала её бедняжка Марион.
Узнаю.
– Марион… мне очень жаль. Корделия…
– Прости, что я не печалюсь по ней, – легко сказала она. – Она умерла счастливой. Она спасала любимого. Каким бы он ни был.
– Но не спасла. – Горло Вениамина сжал спазм.
– Не спасла, – согласилась Корделия. – Но она ведь этого не узнала. Она пожертвовала собой ради… ради…
Голос её дрогнул.
– Нет, – вдруг сказала она. – Не так это всё должно было быть. Совсем не так. Я столько думала… мечтала… представляла… Знаешь, лихо так, легко, весело, как в игре. Накинуться на тебя, схватить, чтобы одежда летела во все стороны… Страсть, и ничего больше. Насытиться. Насытить ненасытное. А сейчас…
Она покрутила головой, вновь смахнула волосы.
– Я знаю, это всё очень неправильно, да? Для члена Капитула, магистра магии Корделии Боске? Тихони и скромницы, чья постыдная склонность удерживается в узде талисманом, сделанным лучшей подругой?
Голос её зазвенел, словно хрустальные льдинки в вазе.
– Корди, – рука его обняла её за плечи. – Тут нет ничего постыдного. Я даже не скажу «ты не виновата». Потому что, когда говорят «виновата», это- таки подразумевает нечто постыдное. Это есть. Это часть тебя.
