– Госпожа Алисанда!
Молчание.
– Госпожа Алисанда! Это… это я! Мы – с учеником моим и мэтром Бонавентурой! Нам – нам пора, госпожа!
Ни слова в ответ.
– Мне кажется, – негромко заметил мэтр, – это достаточно красноречиво. Пойду запрягать варанов. Магистр Вениамин, уверен, нас вскорости отыщет. Мы торопиться не будем.
Мастер кивнул, осторожно потянул дверь – та распахнулась. В пустом придверном покое были аккуратно сложены его вещи. Не набросаны в гневе, а именно аккуратно сложены.
Яснее и сказать нельзя.
И всё же он прочистил горло:
– Госпожа Алисанда! Мы… я… я прощаюсь. Вы… вы… – но давно забытые слова увязали в гортани, хватались за язык, застревали в зубах.
Тишина.
Мастер вздохнул, словно мальчишка.
– Вы… вы приглашали заходить на огонёк…
Молчание. Дом словно вымер. Ни звука, ни шевеления.
– Мастер, – юноша осторожно коснулся локтя наставника, – пойдёмте, мастер. Ещё… ещё мне надо собраться…
– Пойдём, – после недолгой паузы кивнул старый охотник. И стал подбирать своё, аккуратно сложенное на отполированном мраморном полу.
– Госпожа Алисанда сожалеет… – вдруг прошелестел девичий голос.
– Госпожа Алисанда очень сожалеет, – подхватил другой, очень похожий.
– Минди! – неподдельно обрадовался мэтр Бонавентура. – Венди! Девочки!
Обе служанки появились из противоположных дверей. Облачённые в тёмные монашеские одеяния, на груди у каждой – деревянный крест Спасителя.
– Что это вы этак-то вырядились? – удивился алхимик. – Что стряслось?
– Госпожа Алисанда очень сожалеет и извещает, что более не сможет видеть никого из вас, – в голосе девушки сквозило искреннее сожаление. – Она… она отпустила нас с Венди.
– Сказала, что более её защищать не от кого, – подхватила Минди.
– То есть она вас, красавицы, рассчитала, если прямо говорить, без экивоков, – заметил мастер.
Минди и Венди потупились.
– Позор для истинной адептки Цфетани Цайн.
– Почему это «позор»? – энергично запротестовал мэтр Бонавентура. – У госпожи Алисанды, гм, день сегодня не задался. Погодите, она ещё сто раз передумает.
– Не передумает, – покачала головой Венди. – Мы госпожу Алисанду хорошо знаем. Так что мы теперь…
– Хотели спросить…
– Милостивого государя, высокоучёного бакалавра…
– Натурфилософии и прочих наук…
– Не пригодимся ли мы ему?
Последнюю фразу Минди и Венди выпалили вместе.
Княжич смутился, опустил глаза; мастер покачал головой; но, что страннее всего, растерянно закашлялся и сам милостивый государь высокоучёный бакалавр.
– Э… э… Минди, Венди, девочки… но это ж как-то… весьма нехорошо! Хорошо друг друга потешить-порадовать, но всё время-то?.. Разве так учила святая Цфетани?
Цайнопки переглянулись. И заговорили, чередуясь.
– Святая Цфетани учила, что первее всего – радость человеческая…
– Если от неё зла другим нету…
– Потому что когда радость преумножается…
– Грехи истинные умаляются.
– Дорогие мои, – растрогался Бонавентура. – Но вы же вон какие красивые! Вам мужей справных надо, детишек полон дом, а не…
– А оно всё будет, – сказала Венди.
– Непременно будет, – согласилась Минди.
