Вампирша, однако, утратила почти всю свою сказочную быстроту. Движения её стали медленными, неуклюжими, неловкими – разумеется, для её породы. Она попыталась перекинуться и не смогла, вместо крыльев развернулись лишь полуобломанные, черные кости, совершенно лишившиеся перепонок.
Чёрное создание нагоняло, стремительно и неотвратимо. Небольшое, оно, однако, внушало упырице смертельный, небывалый ужас.
– Хомка-а-а! – закричала она, и это был крик загнанного зверя.
Из чащи вырвался диковинный зверь, не то кабан, не то здоровенный пёс. Вмиг оказался рядом с упырицей, и она вцепилась ему в холку. Зверь сорвался с места, в два прыжка исчезнув между деревьями. Черное существо деловито втянуло все четыре костяные пики и быстро-быстро засеменило следом.
Всадник на варане проводил их вглядом.
А потом взглянул вниз.
– Санди!
Мастер увидел, как чародейка, с ног до головы в собственной крови, осела, обмякла, повисая на руках мэтра Бонавентуры. Услыхал её слова, вернее, одно-единственное слово:
– Фатум…
И госпожа Алисанда дю Варгас потеряла сознание.
Последние дни Вениамин торопился, очень торопился. Что-то недоброе творилось вокруг, что-то злое затевалось; он не мог знать, что именно, но интуиции своей доверял.
Маг сокращал привалы и ночные стоянки. Поднимался чуть свет, погонял варанов, не разводил костров, ограничивая своё меню водой да сухарями. Пировать станем, когда доберемся до Штирбера.
Вараны, выбравшись из снегов, зашлёпали пободрее. Им снег хоть и нипочём, однако без него как-то веселее. Они торопились, торопился и чародей, и никак не мог понять, что же его так тревожит.
Имперский тракт отошёл от моря. Чёрный Лес со всеми его страхами остался позади. Начинались обитаемые земли, особенно дальше к западу вдоль побережья, где лежали мелкие баронства и отдельные рыцарские феоды. Дорога летела на юг, прямая, как стрела, словно мечом прорубаясь сквозь чащи, холмы и порой встречавшиеся гряды скал, напоминавшие окаменевшие волны древнего океана.
Внутри чародея прочно угнездился липкий омерзительный страх. Что-то плохое, скверное, ужасное должно было случиться вот-вот, а маг, естественно, понятия не имел, где, что, и может ли он хоть чем-то здесь помочь.
А потом впереди, на пустынном тракте, внезапно рванулся к небесам столб густого дыма, и сердце Вениамина оборвалось. Беда оказалась совсем рядом.
Варан помчался, словно лучшая скаковая лошадь. Дым впереди валил всё гуще, поднимался всё выше, и совсем скоро чародей увидал перегородившую ему путь пылающую баррикаду из поваленных деревьев.
Могучие ели были только что срублены. Зелёная хвоя, нигде не тронутая желтизной – чтобы они так пылали, нужна магия, ну или алхимический огонь.
Вениамин решительно рванул узел на вервии, за которое были привязаны вьючные вараны.
– Х-хо!
Пылающая баррикада стремительно приближалась. Вениамин слышал дикие, нечеловеческие вопли и визг, доносившиеся из-за стены дыма, и ощутил, как до хруста сжимаются зубы – только одно существо способно было издавать подобные звуки.
Он послал варана вбок, по заросшему склону, огибая охваченную огнём преграду.
Крики. Стоны. И среди всего…
«Алисанда!»
Горячее, щемящее плеснуло в глаза и в сердце. Не ощущая под собой седла и стремян, маг поравнялся с горящим завалом. Потратил миг, нацеливая простейшее кинетическое заклятье – «пинок», как звали его студиозусы, ибо пинок это и был.
Брёвна взметнулись в воздух, разлетаясь в стороны; дорога была открыта, но…
Алисанда. Заваливается набок, рука распорота почти до самого плеча, поток крови – ага, змеи ла Фабуссьера, изолирующее заклинание, считающееся непробиваемым – упырь!
Нет, упырица! Прорвалась!.. Невесть как, но прорвалась! Через змей Фабуссьера! Немыслимо…
Руки сами рванули клапан сумки с заветной скляницей. Нет, не скляницей – склянищей.
Чистосердечное признание смягчит вашу участь, магистр Скорре.
Стекло разбилось, разлетелось брызгами, исчез в короткой розовой вспышке инициирующий кристалл; тщательно упакованные в тесное вместилище
