– Тем более, раз так думаешь теперь. Таскать тебя за собой смысла больше нет. От вампирьих ядов тебя вылечили. Дальше сам.
Ты из Предславля, так что тут и останешься. На границе монастырь будет, кинарианского ордена. Они увечных принимают.
Мастера трясло от бешенства, но говорил он всё равно размеренно, чётко, словно наставляя.
– Если ученик мастеру не верит, такого учить смысла нет. Иди, приятель, на все четыре стороны. Молодой, крепкий, кровь с молоком – иначе бы не выбраться тебе; другое дело себе поищи. А уж какое – без меня решай.
– Я решил, – негромко, но твёрдо ответил парень. – Я на упырей охотиться буду.
– Удачи желать не стану, – сухо бросил мастер. – Потому что первый же упырь тебя схарчит. Или обратит. И будешь, сопляк, как Джейк, друг мой бывший, лиходействовать да душегубствовать похлеще любого вампира. Вот тогда, запомни, я тебя разыщу. И поступлю так же, как с Джейком поступил, с другом моим первейшим.
Старый охотник отвернулся. И, чувствуя, как горит всё внутри, соскочил с подножки – хорошо ещё, что вараны бежали не слишком ходко. Размотал поводья своего верхового, послушно следовавшего за возком, вскочил в седло.
Нет, как смел сопляк этот, мальчишка, молокосос, такие речи вести?! Его спасали, спасали, пол-Припроливья на ноги подняли, семерых – семерых! – которые его раньше вообще не знали и впервые в жизни увидели – семерых в могилы положили! А он тут лает на госпожу Алисанду поносными словами! Щенок, как есть щенок; ух, не будь он и впрямь раненым – знатный фингал бы ему поставил, собственным кулаком, как есть собственным!
От ярости он вообще ничего не видел по сторонам. И лишь когда по левую руку, вдоль загибающегося на восход берега озера Несс появились высокие шпили и башни монастыря – стоявшего почти сразу, как пересечёшь рубеж великого Предславова княжества – пришёл в себя.
Обе кареты сворачивали к монастырским воротам – наверное, госпожа Алисанда тоже решила устроить здесь остановку. Мастер нетерпеливо тронул ногами бока варана, и тот послушно зашлёпал быстрее.
Недоброе дело, ох недоброе…
Но и оставлять при себе парня нельзя. Не лает ученик наставника подобными словами. И коль такое случается – значит, не верит тебе тот, кого ты обучать взялся. А коль веры нет, так и не получится ничего, как ни старайся.
Нет, пусть уж тут побудет. Взнос в монастырскую скрабницу сделаю – кинарианцы, орден Святого Кинара, второго апостола Спасителева, слово пока что блюдут, за недужными хорошо ухаживают. Святой Кинар, коль Писание вспоминать, как раз лекарем и был. Петер-то, первый апостол, в гордыню ударился, мол, слово Спасителя мечом повсюду нести надо; а Кинар наоборот. Петер и сгинул безвестно, и орден его, петерианцы, тоже; а вот монастыри Святого Кинара, напротив, процветают. Потому что и сам Кинар был, если преданию верить, человеком добрым, хорошим, всю силу, что Спаситель ему даровал, на других потратил, и умер-то в эпидемию красной смерти, до последнего захворавших спасая.
Тьфу, что я про этого Кинара…
Может, зря это я так? И то сказать, сам же втолковывал парнишке, что с упырями только один разговор и может быть.
Нет, не зря. Силой ученика в нашем деле ни к чему не принудишь. А если и принудишь – по глупости – так только упырьими клыками в собственной шее всё и кончится. Нет, пока не поумнеет, пока сам не осознает…
И Вениамин, и Алисанда, и мэтр Бонавентура встретили известие с полным недоумением.
– Оставить? Здесь? Нам предстоит ещё немалый путь, разумно ли это?
– Да, госпожа Алисанда. Я всё обдумал. Коль правильно я речи ваши понял, предстоит нам небывалое дело, каждая пара рук может потребоваться. И кто ещё знает, как оно всё обернётся. А парень мой – не боец он сейчас и долго ещё не будет.
– Я бы не оставлял его без присмотра, дружище.
– Это монастырь Святого Кинара. Здесь присмотрят, – решительно отрубил мастер.
Поистине, долгие проводы – лишние слёзы.
Договориться с настоятелем, как и предполагал мастер, оказалось несложно.
– Примите, святой отец, на добрые дела ваши. Недужных пользовать, нищим и страждущим помогать…
– Спасибо тебе, чадо, – настоятель, высокий и тощий, глядел на мастера сочувственно. – Юношу увечного оставляй. Глаза с него не спустим. Упыри саму-то обитель нашу не беспокоят, боятся проклятые Имени Его, – монах возвёл глаза к небу, – так что не волнуйся, ученик твой под надёжной защитой.
– Я вернусь, – сорвалось с языка у мастера прежде, чем он даже успел удивиться собственным словам. – Я вернусь за ним, святой отец. Он… он мой ученик.
– Конечно, чадо. Да пребудет с тобой милость Спасителева и да убережёт тебя от немощей телесных Святой Кинар.
Сразу за юго-восточным рубежом великого княжества Предславова опять начиналась чересполосица. Маркграфства чередовались со свободными боярствами, кои держали выходцы из-под тяжёлой руки князей; были тут герцогства, были тут маркизаты, виконства, две торговые республики: одна на южном берегу озера Несс, другая ещё дальше на восток.
