– Многонько… Струги-то на себе придется волочь.
– Ничо, козаче, сволочим! На Камне-то, помните, как волокли? Вот так и здеся.
– Это полсотни-то верст?!
Подавляющим большинством голосов все же порешили: волочь! Правда, не все десять стругов, а восемь или даже семь – казаков-то, увы, поубавилось.
– Главное, козаче, не столь струги, сколь пушки да пищалицы, да пороховое зелье, да ружейный припас. Дракона мы озерного видели – пришибли пулею. Думаю, там и другие такие драконы есть.
– Слыхали мы уже про дракона, атаман. Одначе мыслим – с пушками да с пищалями никакие драконы нам не страшны!
– Тако и верно!
– В путь, в путь! Чего зря сидеть? Завтра же поволочем струги!
И снова подали голоса осторожные, из числа старых казаков, что еще стены Ревеля да Риги помнили:
– А ну как замерзнет и там река? Тогда что?
– Тогда зимовать будем… Или вернемся, струги с надежной сторожей до лета оставив.
– Ох, спаси, Господи!
Кричали, шумели казаки, до хрипоты спорили: сколько отрядцев на смену друг другу готовить, кого – заместо погибших – десятниками, какие струги с собой брать, а какие – на слом… или просто здесь, у селенья, оставить?
– А на обратном пути – заберем!
– Верно, Кондратий, глаголешь! Чего зря суда разрушать?
Зубастые коркодилы, гнусные людоеды-менквы и товлынги с огромными бивнями никого не останавливали – на то пищали да пушки имеются! С любыми сладить можно. С самим Баторием воевали, с поляками да со шведами, с литвой – все вояки знатные! А тут какие-то там полудохлые коркодилы – бояться настоящему казаку всякую озерную сволочь пристало ли? И, того паче, опасаться каких-то там диких людишек, к тому же – непроходимо тупых, хоть и свирепых? Это после мадьярских-то летучих гусар? После татар крымских? После непобедимых солдат шведского воеводы Де ла Гарди, после ратников Стефана Батория, воинственного короля Польши и Литвы?
Смех один, да и только.
Так многие казаки и решили: еще бы, сами-то они ни коркодила, ни людоедов не видели – только слышали краем уха. А многие хотели бы и поподробней послушать – вот и девки… Ишь, любопытницы!
Сразу после круга зазвали атамана в свою землянку. Не одного зазвали – с немцем Гансом Штраубе, они вместе и шли – атаман и немец. Неспешно себе шли, о делах разговаривали, как вдруг глядь: тень какая-то от ворот наперерез метнулась – может, какой вражина? Так ведь откуда здесь вражины- то? Кругом все свои, других нету. Хотя… Лютень, да Дрозд, да Шафиров тоже поначалу своими казались – а вон оно вышло-то как!
Тень, выйдя из тени, поклонилась, промолвила тоненьким женским голосом:
– В гости бы к нам заглянул, атамане? И ты, герр Ганс, мимо не проходи.
Стрельнули из-под платка серые глазки.
– Ох, и кто ж ты такая шустрая? – не признал в полутьме Иван.
– Авраама я. Так в гости-то зайдете? Мы уж и пирогов в очаге напекли…
Еремеев задумался – кругом казаки шли, в жилища свои возвращались… а он, значит, к девкам сейчас пойдет. И добро бы был простой казак, а то атаман – неудобно как-то!
– Да пойдем! – Штраубе взял приятеля под локоть. – В кои-то веки фройляйн в гости зовут. Неужто откажем? Так доблестные кавалеры себя не ведут!
И уговорил ведь, хитрый черт! Правду сказать, недолго и пришлось уговаривать.
Махнул рукой атаман:
– Зайдем, чего тут. Раз уж пироги.
Ах, пироги-то как пахли – прямо как дома, из печи, с пылу с жару! Постарались девы-то, что уж там говорить. Лучины свеженькой натесали, воткнули по всем углам – для свету, очажок для тепла стопили – в одних рубахах да сарафанах сидели, при виде гостей вскочили все, поклонилися:
– Ах, гостюшки дорогие, долгожданные, добро пожаловать!
Усадили гостюшек на почетные – перед очагом – места, плеснули в кубки бражицы. Хорошие кубки, серебряные, такие же и блюда – все из Кашлыка прихвачено, зря, что ли, в полоне татарском томились?
– Ах, девушки, до чего ж вы красивы! – Подняв кубок, Штраубе галантно склонил голову, искоса поглядывая на статную светлоголовую Онисью… Онисью Никифоровну. – Вот за вашу красоту сейчас и выпьем. А, герр капитан? Э-э! – Поглядев на стол, немец укоризненно поцокал языком. – А себе-то что не налили? Наливайте.
