– Хорошо. Стало быть, это вас не удивит… – Он нацелился кончиком зонта в камень рядом с Битали, и этот кончик стремительно вытянулся, вонзившись в гранит. Мужчина соскользнул вниз, хлопнул по сверкающему стержню, и тот сжался, снова обратившись в зонт.
– Очень удобно, мсье, – оценил Кро.
– Благодарю вас… – мужчина сделал многозначительную паузу.
– Битали Кро, к вашим услугам, – коротко поклонился юный чародей.
– А это мадемуазель Лилиан Хетф.
– Очень приятно… – Мужчина поцеловал девушке руку, подал ладонь Битали: – Какие у вас яркие глаза! Настоящий янтарь. Фамилия Избери вам ни о чем не говорит?
– Нет, мсье… – напрягся Битали.
– Значит, вы просто похожи. Был у меня хороший друг в колледже с такими же глазами… Жаль, погиб еще в молодости. Однако не будем о грустном… – Мужчина осмотрел путешественников. – Ох уж эта мода! Джинсы, открытые сорочки, куртки, не достающие даже до колен. Должен сказать, что северные варвары, к которым мы отправляемся, весьма падки на внешний лоск. Если вы в костюме, гладко выбриты, ровно пострижены и говорите вежливо и степенно, то они не станут бить вас по плечу, кидать вам окорок через весь стол и ради смеха обливать ледяной водой. А когда вы в таком… Маскараде… Вполне способны метнуть топор и попросить прихлопнуть секача, забредшего на огород.
– Вы имеете в виду кабанчика? – уточнил Битали.
– Кабанчиками варвары называют зверей размером с быка. Секачами быки становятся, только когда вырастут.
– Вы называете их варварами, мсье, а они считают вас своим другом! – нахмурился Надодух.
– Вы можете называть их как угодно, мсье. Шатунами, варварами, дубами, дикарями, пьяницами, – наставительно ответил Жан Печер, – им это безразлично. Если вы готовы кинуться к ним на выручку даже в бездну с демонами, они все равно будут считать вас своим другом. А если предадите, то хоть няшками миленькими кличьте, хоть добрыми самаритянами, спиной все равно лучше не поворачивайтесь. Я не знаю в этом мире человека честнее и порядочнее Детяты Горамника. Однако мне все равно не нравится, когда после слов «Попробуй, что за вкуснотища» мне в голову летит пудовая мосолыга. Вы еще не передумали отправляться на север, молодые люди?
– Нет! – решительно отрезал Сенусерт.
Мсье Печер улыбнулся и пересчитал подпирающие обрыв громадные валуны:
– Первый, второй, третий, четвертый, усы…
Желудки путешественников привычно дернуло из стороны в сторону, и в носы сразу ударило густой пряной влажностью и едким смолистым духом, послышалось журчание, древесное потрескивание, стук, птичье чириканье.
– Прошу на свет, мадемуазель и мсье, – указал вверх Жан Печер. – Если захотите сбежать, то на мыс Перрос-Гиреке камень перемещений переносит по слову «запеканка».
– Кто названия-то такие придумывает? – удивился Битали.
– Те, кому так проще запомнить. Посмотрим, какие опорные слова придумаете вы, когда станете делать свои амулеты перемещения. Ассоциации у людей случаются самые неожиданные. Например, собор Парижской Богоматери один мой друг называет просто «бубенчик»… Вроде бред, а в память врезалось! Однако давайте выбираться…
Один за другим путешественники вышли из расселины, получившейся из трех сложенных шалашом массивных плоских камней. Снаружи плотно стояли сосны толщиной в пять-шесть обхватов, тут и там тянулся к солнцу похожий на пирамидки можжевельник, местами зеленела травка, но совсем чахлая. Света до земли добиралось совсем мало – переплетенные на огромной высоте кроны поглощали почти все солнечные лучи.
– Как у нас на дне, – тихо сравнила Лилиан.
– Сразу предупреждаю, здесь скоро вечер, – сказал мсье Печер. – Плюс шесть часов солнечного времени.
– То есть обеда не будет? – сделал вывод Надодух.
– Совершенно верно, – согласился Жан Печер и, помахивая зонтиком, пошел по мягко пружинящему ковру из сосновых иголок.
Битали понял, что найти обратную дорогу может оказаться не просто – хвойная лесная подстилка совершенно не утаптывалась, тропинок за людьми не оставалось. Он покрутил головой, надеясь найти хоть какую-то примету, однако, насколько хватало глаз, все было одинаковым: стволы, кроны, можжевельник.
Между тем их проводник уверенно шел вперед, петляя меж деревьев, и вскоре вышел к бурлящей реке шириной в два десятка метров, повернул вниз по течению и где-то через две сотни метров, когда река отклонилась вправо, крутанулся почти под прямым углом, перемахнул пологий взгорок, и путники оказались в густом малиннике, скрывающем их с головой. Здесь тропа уже имелась – больше напоминая тоннель, а когда кустарник оборвался, путешественники оказались на изумрудно-зеленом лугу, поросшем невысокой, ниже колена, травой. В центре же возвышалась махина из бревен толщиной в рост человека, размерами лишь вдвое уступающая замку маркиза де Гуяка – что по высоте, что в длину или ширину.
Едва люди ступили на прогалину, из травы с шумным щебетом взмыла стая мелких серых птиц с малиновыми грудками, закружила, хлопая крыльями,
