— Я вряд ли сумею одолеть Вокини, а если и смог бы, то не убил бы его. Не хватало еще помочь белоглазым. Зато, — сделав паузу, добавил Джеронимо, — постараюсь ослабить заклятие, дабы ты мог убить Маккарти, известного как Билли Кид. Если, конечно, ты сможешь его убить.
— Обнадежил, называется, — проворчал Холидей. — Я — больной умирающий человек, и мне предстоит бой против паренька, увеличивающего счет мертвецов быстрее Джона Уэсли Хардина, а ты не то что не гарантируешь победы, так еще и не уверен, сможешь ли сдержать Римского Носа, ибо он, видите ли, по силе равен тебе. Может, Нос чуток сильней тебя? Уж поверь мне, опытному стрелку: почти всегда этот самый чуток решает все.
— Правду говоришь, — согласился Джеронимо, — но на сделку пойдешь все равно. С моей поддержкой у тебя есть только шанс проиграть, а без нее ты проиграть просто обречен.
Пристально посмотрев на шамана, Холидей ответил:
— Убедил. Значит, это твоя услуга мне. Чего же ты ждешь от меня? Кого надо убить?
— Никого убивать не надо, — ответил Джеронимо.
— Никого? — удивился Холидей.
— Если на то не будет нужды.
— Ну, и что дальше, не томи, — ухмыльнулся Холидей.
— В дне пути отсюда… — начал было Джеронимо.
— Я даже не знаю, где мы! — перебил его Холидей.
— Узнаешь, — пообещал Джеронимо. — Так вот, в дне пути отсюда есть долина, очень похожая на эту. Было время, когда они, две долины, были сестрами, ведь их обеих создала одна рука.
— Теперь что-то изменилось? — предположил Холидей.
— Через другую долину проходит путь, и на пути стоит дом, в котором люди ожидают поезда.
— Понятно, в долине построили железнодорожный вокзал. Что дальше?
— Уничтожь вокзал, — велел Джеронимо; в этот момент над головой у него пролетело три летучие мыши. Черт, откуда они, в такой-то пустыне? Да и мыши ли это?
— Зачем? — спросил Холидей.
— Вокзал оскверняет кладбище нашего племени.
— Ты ведь шаман, — напомнил Холидей. — Почему сам не разрушишь?
— Не могу, — хмуро признал Джеронимо.
— Что, Римский Нос и тут поработал?
— Не знаю. Он клянется, что ни при чем, и мы теперь союзники. Хотя прежде мы враждовали, и кладбище — наше, так что Вокини оно безразлично. Он не стал бы его защищать, не стал бы и осквернять. Однако на станцию наложили заклятие.
— У апачей, надо думать, есть и другие враги? — спросил Холидей.
— Их — что песчинок в пустынном вихре, — ответил Джеронимо.
— Так, и сейчас ты расскажешь, что такого особенного в этой станции, или в тех, кто ее защищает? Ты ведь уже пытался ее уничтожить?
— Мы пробовали сжечь ее, но она не горит. Мы захватили три пушки у ваших конников, мы знаем, как из них стрелять — палили по станции, но в ней даже окна не разбились. Наши стрелы отскакивают от ее стражей. Мы стреляем в них из ружей, но пули отскакивают от них, а сами люди даже не морщатся.
Холидей немного помолчал и наконец заглянул в холодные немигающие глаза Джеронимо.
— Давай проверим, все ли я верно понял, — сказал он. — Мне только нужно уничтожить неуязвимый для пуль, стрел, ядер и огня вокзал, а взамен смертельно больной человек на равных сразится с величайшим на Западе убийцей? Ты это мне предлагаешь?
— Все так.
— Дай-ка минуту, надо подумать, — сказал, глядя под ноги, Холидей.
Джеронимо кивнул.
Холидей немного постоял, поразмыслил, затем снова взглянул на шамана.
— А, была не была, — сказал он. — Если Кид убьет меня, то деньги уже не понадобятся.
— Значит, по рукам, — подытожил Джеронимо.
— По рукам, — ответил Холидей, — но прежде, чем напасть на станцию, я пошлю в Лидвилл за парой друзей.
Он глянул на Джеронимо, ожидая согласия или отказа, и тут заметил, что вновь очутился в номере отеля. За окном улетала прочь маленькая птичка.
