– До сих пор мне это не мешало… – обиделся менестрель.
– Просто вы привыкли, – не моргнул глазом Тер-Реус. – Вы сражались, участвовали в войнах и дуэлях. В редких перерывах беспробудно пили и волочились за юбками.
– Веселился с друзьями и ухаживал за прекрасными женщинами.
– А как ни назовите – итог один. Сердце износилось. Оно могло дать о себе знать в любой миг. Но так получилось, что душевное и телесное напряжение вчерашнего дня дало толчок. Как пороховая затравка на полке в аркебузе.
– Я его придушил?
– К счастью, нет, – сказала Дар-Вилла.
– Жаль…
– Я тоже глубоко скорблю о кончине Коэла альт Террила. Но откуда нам знать, зачем он гнался за вами. Неужели вы предпочли бы мрак и холод подземелий Северной башни свежему морскому воздуху и чуть покачивающейся палубе?
– Если цена моему счастью – жизнь друга? Предпочел бы.
– Значит, вы вкладываете больше в понятие дружбы, чем он. Я могла бы рассказать…
Ланс в ярости приподнялся на локтях. Вернее, попытался, но Тер-Реус силой удержал его на месте. Холодными пальцами прикоснулся к горлу под челюстью, задумчиво пожевал губами.
– Успокойтесь, пран Ланс. У вас опять участилось сердцебиение. Нельзя так. Прана Дар-Вилла, я вынужден настаивать, чтобы вы ушли.
– Из собственной каюты? – вскинула бровь браккарка.
– Ну, тогда прошу не заводить разговоры, которые могут взволновать больного.
– Больного… – прошипел Ланс. – Сказал бы еще «калеки».
– Калекой вы станете, если не будете следовать моим рекомендациям. – невозмутимо произнес Тер-Реус. – Или покойником. Впрочем, человек сам кузнец своей судьбы. Выбирать вам.
– Уверена, что пран Ланс выберет жизнь, – сказала Дар-Вилла.
– А вы уверены, что мне нужна такая жизнь?
– Уверена. Насколько я вас знаю, вы не сдаетесь на полпути. Вы – клинок из закаленной стали. Вас проще сломать, чем согнуть, но и чтобы сломать, нужно потрудиться.
– Жить нужно для чего-то. Для чего мне жить сейчас?
– Для музыки.
– Это я всегда вливал в музыку свою жизнь, а не наоборот. Без желания жить я не смогу творить.
– А вы попробуйте.
– Даже пробовать не хочу.
– Зря. Мне кажется, вы смогли бы обрести цель в жизни, создавая новые, замечательные мелодии. Но позвольте предложить еще один повод ухватиться покрепче за жизнь.
– Какой же?
– Месть.
– Месть?
– Да. Именно месть. Старое, как мир, чувство. Что старше мести? Пожалуй, только жадность. Или ревность?
– Жадность и ревность – одно и то же, – проговорил Ланс, смакуя на языке эти слова. – Но месть… Месть прекрасна. Только кому мне мстить?
– Отдохните, поправьте здоровье, а понимание придет само собой. За неторопливыми мыслями вы сумеете разобраться, кто друг вам, а кто враг. Обдумаете все до мелочей. А потом вам представится возможность плюнуть на могилы врагов.
– Предпочту сплясать бранль[13] на их могилах…
– Вот и замечательно! – подхватил Тер-Реус. – Но для зажигательного танца нужно иметь здоровое сердце. Или хотя бы сердце, не стремящееся вот-вот лопнуть. Поэтому я назначаю вам…
– Приказывайте, мой генерал, – улыбнулся Ланс. – Я в вашей власти.
– Назначаю вам постель на протяжении десяти дней. Позволяю вставать только по нужде.
– Десять дней не покидать свою каюту? Это хуже тюрьмы!
– Во-первых, мою каюту. – Дар-Вилла указала на топчан у противоположной стены. – Если я вам уступила свою кровать, это еще не значит, что позволю вам выселить меня из каюты. Во-вторых, никто вас не держит под замком. Но, если хотите выжить, вы будете выполнять предписания лекаря.
– Это просто необходимо, – важно кивнул Тер-Реус. – Лежать лучше на спине. Под ноги подложите свернутое одеяло. Будете пить лекарственные снадобья. – Он шагнул к столу, ловкими пальцами переставляя бутылочки. – Отвар боярышника. Пустырник. Мята перечная. Через десять дней, если
