то, что убивала неродившихся детей.
К Гире отправлялись все дворянки, «залетевшие» от своих любовников и не желавшие, чтобы кто-то знал об их «интересном положении», и уж точно не желавшие, чтобы об этом узнал муж. Почему к ней? Во-первых, магов-женщин больше не было. Подобными вопросами занимались только полуграмотные лекарки с их порошочками, повитухи с грязными щипцами, после использования которых женщины могли умереть за считаные дни. После посещения Гиры «вылеченные» от беременности уходили в таком состоянии, будто и не было никакой операции и не было никакого зародыша.
Магия могла делать чудеса – на то она и магия. Правда, для этого надо было владеть магией на уровне десятом, не меньше. А еще – знать запретные заклинания. А Гира их знала, получив доступ к библиотеке агары. Как получила? Не совсем легко…
Это был ее первый мужчина – лысоватый пятидесятилетний маг-хранитель библиотеки. Почему она отдалась ему? Почему именно он стал первым, кто овладел ее прекрасным, желанным телом? Может, из чувства протеста против того, что все замечали только ее прекрасное тело, – «да не достанусь я никому!». Пусть меня трахает этот старикан! Назло всем!
А может, она понимала, как много в ее жизни будут значить сведения, которые ей даст только эта, запретная, часть библиотеки – ведь она провидица, в конце-то концов! И она видела в своих туманных снах, в туманных картинках, что ей НУЖНО быть в этой библиотеке и ей НУЖНО знать все заклинания – запретные, древние, страшные и не очень, – если она хочет выбраться, всплыть со дна наверх, туда, где ее будет ожидать ослепительное, яркое будущее. А то, что оно должно ее ожидать, Гира знала наверняка. Разве могло быть иначе?
Первый раз Гира увидела Неда в своих видениях еще тогда, когда ей было лет десять. Видения приходили нежданно-негаданно – она могла в этот момент есть или сидеть на горшке, но вдруг пространство мутнело, в ушах возникал звон, в животе тошнота… и плыли картинки.
Первое, что она тогда увидела, – младенец на берегу бушующего моря. Она в тот момент сама была этим младенцем, и чьи-то чужие руки подняли ее – сверток-младенца, и грубый, хриплый голос сказал: «Глянь, ардский выкормыш!»
Гира долго гадала, что бы это значило, но так и не поняла значения видения, как ни старалась.
Второе видение пришло тогда, когда она о первом уже и позабыла, отбросив его, как что-то ненужное, случайное, совсем не пригодившееся в жизни. Ей привиделся берег моря, белый песок, покрытый круглой галькой, море, набегающее на этот берег, и юноша, обнаженный, прекрасный, гибкий и стройный, как молодое деревце. Он счастливо смеялся, легкими прыжками проносясь вдоль прибоя и отбрасывая ногами сверкающий песок. За ним неслась собака, заливисто лая и улыбаясь во все белоснежные зубы. Псина изображала, что хочет ухватить парнишку за ногу, и он смеялся еще пуще, беззаботный, легкий, как морской ветер.
Гира в это время как раз сидела в ванне, натирая мыльной пеной тело, залапанное липкими руками библиотекаря, и, когда очнулась от видения, начала тихо плакать, печалясь о своей несчастной жизни.
Потом, вспоминая предвидение, она решила, что это ее душа протестует против того, что она отдается плешивому старику, платя телом за знания, – вот и привиделся ей этот прекрасный юноша. Хочется юношу – получила плешивого старика.
В следующий раз уже взрослый Нед привиделся Гире.
Это видение она поняла только теперь: чудовище, огромное, клыкастое, с громадными желтыми глазами, перечеркнутыми вертикальными зрачками, на его фоне Нед – в обычной одежде, мало похожий на того беззаботного мальчугана на берегу моря, но все-таки похожий – она знала точно, что это он. И откуда-то знала, что это еще и тот младенец у бушующих волн.
После видения с чудовищем Гира стала видеть Неда регулярно – раз в полгода. К тому времени она уже могла вызывать видения искусственно, но для себя делала это редко, так как после такого вызова некоторое время ее тошнило, болела голова, как после тяжкого похмелья. Впрочем, и немудрено – для вызова видения использовалось снадобье, в состав которого входили грибы, собираемые где-то на северном побережье. Она скупала их у лекариц-травниц, платя полновесными серебрениками, – грибы стоили недешево, их любили использовать всякие извращенцы. Кроме видений, грибы вызывали приток любовного желания – и у мужчин, и у женщин. Для этого требовались малые дозы, конечно. При больших дозах – паралич и смерть, что случалось, и нередко. Кстати, это было еще одним обстоятельством, из-за которого Гира не желала лишний раз использовать эти грибы, – нет, не из-за того, что после них несколько часов будешь лезть на стенку, желая мужчину. С этим как раз проблем не было: только щелкни пальцами – и выстроится очередь из желающих удовлетворить красивую магиню. Нет. Из-за другого: не рассчитаешь дозу – кто тебя будет спасать? Против яда этих грибов не помогали никакие снадобья, требовалась магия высших уровней.
Гира вызывала видения – но не для себя и за большие деньги. Если уж страдать, так хоть знать, за что, – меньше ста золотых она за предвидение не брала.
В следующие свои озарения она видела Неда и… себя рядом с ним. В одном видении она стояла позади, а перед Недом преклонялись толпы вооруженных людей, в другом – они с Недом лежали в постели, и Гира знала: только что занимались любовью.
А еще она видела странное – Нед на троне, с короной на голове. Но не с такой, как у короля Замара, а с другой, странной… и на груди его сияет амулет, излучая синий яркий свет. Что это было, Гира понять не могла, однако знала – это символ могущества. А этот повзрослевший парень – ее судьба.
Первого мужчину она вспоминала без отвращения, но и без любви. Да ну какая любовь, когда за то, чтобы посещать запретную кладовку с книгами, раз в неделю нужно было лежать под пыхтящим тонкогубым мужчиной, подкладывающим тебе под задницу свод уложений магической агары, чтобы не
