Двоедушница

В остальном он ехал на удивление аккуратно, словно опасался привлечь к себе внимание. Встроился в правый ряд и тащился за вонючей маршруткой, не обгоняя. Дворники плавно смахивали снег с лобового стекла. День выдался пасмурный, но все вокруг казалось уютно-сказочным из-за этих кружащихся в воздухе огромных снежных хлопьев, белесых от инея деревьев и одноэтажных частных домиков, мимо которых они проезжали.

– Нет, – произнес Дев, когда Арсеника уже перестала надеяться на ответ, и положил ладонь в черной водительской перчатке на ее колено. – Вторая причина – ты.

Эти слова все еще звенели у нее в ушах, когда они заходили в подъезд и когда поднимались по темной пожарной лестнице – хорошо, что всего лишь на третий этаж. Дев покорно тащил пакеты с вещами и даже свой собственный, полученный от приятеля, с чем-то вроде книги внутри, Арсенике не доверил, хотя она и предлагала помочь. И когда до цели оставался всего один пролет, ее поразила простая, в сущности, мысль. Ничего особо нового, но именно сейчас она поняла, что такими – странно одетыми, грязными, никому не нужными – они вполне друг другу подходят, нет, они просто созданы друг для друга, и обернулась к Деву, чтобы об этом сказать, но вместо слов обняла его за шею, стянула с его головы дурацкую шапочку и зарылась пальцами в волосы.

Чтобы удержать равновесие, он впечатался спиной в стену и стоял так, с пакетами в руках, только дышал все более шумно, когда она требовательно его целовала, постанывая от нетерпения, затем опустилась ниже, нащупала молнию джинсов и расстегнула ее, готовая сделать все прямо здесь и сейчас.

Этажом выше оглушительно хлопнула дверь. Кто-то спускался по той же лестнице. Арсеника выпрямилась, давясь от смеха. Дев тоже с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. В обнимку они дошли до квартиры и, едва оказавшись внутри, вернулись к прерванному занятию. И тогда, замирая от ставшего привычным ощущения нечистоты, которое внушала близость с Девом, Арсеника разглядела в себе еще одно, пугающее, новое – желание быть испачканной.

Вещи полетели на пол. Все, кроме того бесценного черного свертка.

– Я сейчас, погоди…

Прошло не больше минуты, как он вернулся из кухни с пустыми руками и изменившимся лицом. Этот стеклянный взгляд Арсеника с содроганием вспоминала с той ночи, когда он едва не зарезался.

– Что? Дев, что случилось? Ты снова что-то видел?

Пройдя мимо нее, он вышел из квартиры. Даже дверь не закрыл. Арсеника не стала догонять. Необъяснимый побег ее задел. Разобравшись с замками и сняв уличную одежду, она потащилась в кухню. Загадочный черный пакет лежал возле мойки. Не удержавшись, Арсеника отогнула край упаковки и заглянула внутрь. То, что она приняла за книгу, оказалось бруском грязно-белого пластилина или чего-то вроде. Непонятно и скучно. Прежде чем отправиться в душ, она мелкими затяжками выкурила сигарету. Парковка возле дома была пуста.

Божена

– Входи.

Та легкость, с которой Ника оказалась в запертом доме, а потом открыла дверь изнутри, настораживала. Потоптавшись на пороге, Бо сделала неуверенный шаг в сырую темноту. Тысячу раз она проходила мимо этого грязно-коричневого здания и никогда не интересовалась, кому оно принадлежит. Чей-то там бывший особняк выглядел заброшенным. Штукатурка облезла, балконы того и гляди обвалятся во внутренний двор, окна пыльные… Лезть внутрь ей бы в голову не пришло, да и не любила она такие приключения. Мало того, что опасно, так еще и незаконно. Застукают – не знаешь, как оправдываться. На работе она достаточно насмотрелась на покинутые жильцами здания и не находила в них никакой романтики. Только грязь, травматизм и хрустящие под ногами шприцы.

Невероятная же сохранность этого особняка могла объясняться лишь тем, что до недавнего времени его действительно охраняли, правда, сейчас никаких доказательств тому здесь не было. Прямо от входной двери, где стояла Бо, на второй этаж вела деревянная лестница с коваными перилами. От почерневшей лепнины, которая тянулась к потолку и распускалась по углам пышными гроздьями, веяло торжественной траурностью. Задрав голову, Бо разглядывала огромную пустующую розетку в самом центре потолка – должно быть, когда-то на этом месте была впечатляющая люстра. Бо представила, как вспыхивали лампы и множество стеклянных подвесок разбрасывали по стенам разноцветные блики. Дубовый паркет, порядком истертый и, кажется, знакомый с первыми владельцами усадьбы, поскрипывал под ногами, когда Бо осторожно обходила вокруг лестницы и заглядывала туда, где из стены выступал печной короб с витыми заслонками, а чуть дальше, в самом углу, виднелась еще одна дверь. Запертая – Бо убедилась в этом, подергав за гнутую ручку. Странно, что такая музейность прозябает в самом центре города. Сюда бы водить делегации иностранных послов, или устраивать иммерсивные спектакли. Даже сдавать квадратные метры под временные экспозиции чего-нибудь крутого и странного – это лучше, чем шепчущая в дверных щелях пустота, грибок и ползучая плесень.

Ника в одиночестве бродила по второму этажу. Звук ее шагов отчетливо раздавался над головой. Бо вовсе не горела желанием исследовать дом и продолжала топтаться внизу, разглядывая гипсовые завитки на стенах. Наверное, даже если б эта красота едва просвечивала сквозь нецензурные надписи, а по полу перекатывались бы пустые бутылки, Бо не чувствовала бы себя хуже, чем сейчас. Страшно было лишний раз шевельнуться, словно из того угла за печным коробом вот-вот появится укутанная в старинную шаль хозяйка. Или хозяин – владелец заводов, газет и пароходов, вряд ли переживший кровавый