в ответ на умоляющий взгляд подруги. – Не-ет. Даже не вариант.
– Хотя бы помы-ыться… – проныла та и красноречиво поскребла пальцами стриженый затылок. – О! А это что за жемчужина архитектуры?
– Дом с привидениями, – машинально ответила Ника. Потому что горожане называли здание именно так.
Грязно-коричневые стены, античный портик с колоннами, полукруглые балконы. Вечно запертая серая дверь. Двухэтажный нежилой особняк. Внутри, должно быть, красивая отделка. Если хоть что-то сохранилось.
– «Яркий образец архитектуры ретроспективизма неоклассического направления, – вслух прочла Шанна надпись на фасадной табличке. – Восходит к образцам вилл эпохи итальянского Возрождения выдающегося зодчего шестнадцатого века Андреа Палладио». Тох, ты хоть одно слово понял?
– Понял, ага, – с тяжелым вздохом подтвердил Антон. – Ну, что? Ты или я?
– Давай я. Ты же в прошлый раз лазил.
Справа от особняка над невысокой кованой оградой нависали ветви яблонь – часть бывшего хозяйского сада. Шанна поежилась, вынырнула из-под зонта и скрылась за углом. Оказавшись по ту сторону ограды, она недолго бродила вокруг дома в поисках подходящей лазейки – Ника слышала, как шуршат под ногами незваной гостьи опавшие листья. Спустя некоторое время серая железная дверь скрипнула и приоткрылась. Изнутри пахнуло сыростью.
– Заходите, – глухо произнесла Шанна. – И не пытайтесь повторить самостоятельно, – прибавила она, взглянув на Нику. С хитрым прищуром и дружеским тычком в плечо. – Офигеть, как люди раньше жили, да?
Точнее не скажешь. Даже с учетом многочисленных ремонтов и переделок его разными владельцами-арендаторами «под себя», старый дом поражал высотой потолков и просторностью комнат. Лепнина, наверное, родная. Паркет, скорее всего, тоже никогда не менялся. Все остальное – увы и ах. Продавленный диван, несколько стульев без спинок и письменный стол с замочными скважинами на каждом ящике еще помнили, должно быть, работников того научного общества, которое занимало особняк последним. С тех пор здесь вряд ли ступала нога человека. Судя по нетронутому слою пыли.
– А почему
Стремительно темнело. Электричества в доме, разумеется, не было. Единственным источником света служили уличные фонари. Так себе источник. Хотя не совсем в темноте, конечно. Друг друга видели, еще часть пола и кусок стены. Все остальное тонуло в сумраке.
– Это городская легенда, – замогильным голосом произнесла Ника. Почему-то каждое сказанное здесь слово звучало именно так – глухо и мрачно. Хотя в пустом доме, по идее, должно раздаваться эхо. А этот будто нарочно приглушает все звуки. – В советское время рабочие переделывали здесь лестницу и нашли замурованный в стене клад. Он пролежал в тайнике пятьдесят лет. Хозяева надеялись вернуться, но так и не вернулись. А после того как тайник вскрыли, по ночам из дома начали доноситься шорохи. Прохожие замечали в окнах огни и тени… Словно привидения устраивают здесь балы.
– И еще они воют и играют в кегли своими головами, – буднично добавила Шанна. – Ты это… насчет приглашения-то, как, не передумала?
Ника помотала головой.
– Тогда поехали. Тоху одного надолго оставлять нельзя. А ночью так вообще…
– Нашла беспомощного, – фыркнул Антон. Уселся прямо на пыльный диван и уткнулся в телефон. – Хоть до утра гуляй. Радуйся жизни…
– А я тем временем подохну тут в гордом одиночестве, – оптимистично закончила фразу красноволосая скрипачка. – Не раскисай, бро! Скоро буду.
Как ни крути, а возвращаться домой в компании Шанны было гораздо лучше, чем в одиночестве. Потому что в голову нет-нет да и лезли мысли о сверхскоростной старухе, речных утопленниках и даже недоказанных призраках старого особняка, которые, должно быть, вовсю наслаждались сейчас обществом Антона Князева.
– Волнуешься за него?
Уж слишком напряженно вглядывалась Шанна в окно пустого троллейбуса. И болтала меньше, и не выпускала из рук телефон.
– Умом понимаю, что ничего не произойдет, – откликнулась та не оборачиваясь, – а все равно думается. Когда рядом, все-таки спокойнее…
Ника молча покивала, а Шанна продолжила говорить – уже больше сама с собой, чем с нею:
– Со стороны, наверное, странно выглядит, что я за ним таскаюсь. В смысле любая другая на моем месте уже плюнула бы на эти переезды постоянные и свалила в нормальную жизнь. Но я так не могу. Тоха храбрится, хотя сам знает, что без меня пропадет. Даже не в еде дело или там покупках… у них с Игни такая штука дурацкая происходит… Вот представь, ложится спать здоровый человек. Просыпается – то синяк в пол-лица, то вообще кровища хлещет. Нарывается Игни, а прилетает Тохе. Я, конечно, слабая. Много чего не знаю. Так, по верхам нахваталась. Могу только боль снимать и раны, если несильные, залечивать. Правда, по-крупному Тохе еще не доставалось. Не знаю, смогу ли помочь. Но лучше бы и не пришлось.
– Где ты этому научилась? – спросила Ника, мигом припомнив старую часовню, драку Игни с призраком и кровь на руке Антона. Значит, действительно может.
– Уржешься, если скажу. – Помолчала, но желание излить душу, видимо, пересилило. – Та старуха, которую ты сегодня видела, на самом деле моя бабка.
– Э-э…
– Коровья Смерть – моя ба-буш-ка, – по слогам произнесла Шанна. – Так понятней?
