странная.
– Это не я…
Звук вел ее за собой. Скрипучий и навязчивый, как помеха на радиочастоте. И как она могла раньше принимать его за плач ребенка? Есми. Ес-с-сми. «Аз есмь». А если «аз» уже на изнанке, то дорога туда же – это то единственное, что у нее теперь «есмь».
Забор. Аллея. Деревья по обе стороны. В глубине, за фонарями и лавками, пятиэтажный первый корпус. Дальше, дальше… Второй – остановилась, прислушалась. Снова не то… Третий. Внутренний передатчик немедленно сходит с ума от разночастотных визгов. Морг, ясно. Надо бы зайти сюда чуть позже.
Пока что – дальше. Окна не светятся. Только крайнее на первом этаже. Лучше по пожарной – меньше шансов нос к носу встретиться с персоналом больницы.
Откуда она это знала?
Ника подпрыгнула, подтянулась. Легко добралась до второго этажа и глянула вниз через плечо. Совсем забыла, что с нею Князев. Ого, а что с лицом? Так на нее еще никто никогда не смотрел…
– Ты… Как ты это сейчас?.. – Он жестом показал, откуда и куда она взобралась одним махом.
– Это не я, – повторила Ника. Звучало, как песня. – Сам справишься?
– Не у тебя же помощи просить, – пропыхтел он, безуспешно пытаясь повторить то, что только что сделала она. В прыжке дотянулся руками до нижней ступеньки, повис, но не удержался и снова оказался на земле.
– Лучше стой где стоишь, – велела Ника. Почти так же говорил ей Игни, когда уходил искать Есми на заброшенной водокачке.
Теперь она поняла почему. Обуза – всегда помеха.
Ника дергала за ручки все двери пожарных выходов, но они были заперты. Окна, наверное, тоже, да и карниз слишком узкий, чтобы идти и проверять.
Тогда она закрыла глаза. Фотография Виктории Извековой, найденная в интернете, еще не успела забыться. Ника с легкостью восстановила в памяти строгое узкое лицо девушки, словно сестра-двойняшка похожей на Виктора, ее вторую душу.
И сделала шаг в Полупуть.
Ничего особенного не почувствовала. Ни сопротивления стен, сквозь которые она прошла, ни давления, ни боли. Но еще до того, как открыть глаза, поняла, что она уже не на улице – там, где она оказалась, было душно до головокружения, а от вони лекарств и немытого человеческого тела до того спирало дыхание, что Ника предпочла бы вообще не дышать. К сожалению, такой опции ее новая ипостась не предполагала.
Дверь палаты была закрыта. Через два прямоугольника полупрозрачного стекла сюда проникал свет ламп из больничного коридора.
Виктория лежала на койке у стены. Тонкие руки поверх клетчатого одеяла, лицо под кислородной маской. Иглы под ключицами и в предплечьях. В такт ее сердцебиению ровно попискивал кардиомонитор. Аппарат искусственной вентиляции легких издавал шумные, но тоже равномерные звуки.
Вторая сидела на стуле в углу. Есми.
Оглянулась на звук шагов Ники, плавно развела руки в стороны и снова сложила их на коленях.
– Ты пришла…
Виктория-Есми была похожа на свою фотографию в Сети гораздо больше, чем та, на койке. Тонкий овал лица, такие же черные, как у Виктора, волосы. Огромные печальные глаза. Ника так и видела их вместе в тесной комнатке коммуналки. Виктория точно так же сидит на стуле с поникшими плечами и низко опущенной головой. Виктор гладит ее по спине и просит потерпеть еще немного. Скоро все наладится. Не будет больше ночных смен и приставаний пьяных посетителей. Двух часов в электричке, бесконечных долгов, которые они брали, чтобы вернуть предыдущие, не будет тоже, а ту заштопанную куртку, в которой она ходит с осени до весны со времен детского дома, он лично сожжет на заднем дворе. В ответ она кивает и быстро, чтобы он ничего не заметил, стирает ладонями слезы. Она никогда не жалуется. Просто сейчас накатило…
И он не обманет – неизвестно, чего ему это стоило, но у них и вправду появятся деньги. Сначала на то, чтобы расплатиться с долгами. Потом на одежду – поначалу Виктория будет бояться надевать новые платья, пряча их в шкаф на какой-то «особенный случай». Но вскоре их станет так много, что некуда станет прятать.
Виктор купит машину. А перед самым днем рождения Вики перевезет все их вещи в новую квартиру. По-прежнему съемную, но не идущую ни в какое сравнение с осточертевшей коммунальной дырой.
Там же он сделает ей предложение. И она согласится. Более счастливой, чем в тот момент, она не будет никогда.
В тот вечер они выйдут на набережную – оба молчаливые, как и обычно. Вика возьмет его за руку и подумает, что вовсе необязательно расти в семье, чтобы знать, что это такое. Сама она знает точно. Их маленький мир – это и есть семья.
«Пока что маленький, но чуть позже…» – замечтавшись, она не заметит, что впереди дорога. Хорошо, что Виктор остановится как раз в тот момент, когда напротив притормозит черный автомобиль.
