только людей. И все как будто в тумане. В очень странном тумане. Который хочется смахнуть с лица, словно налипшую паутину.
– …Иди вверх по течению реки. Тебе здесь не место. Иди, иди. Река выведет.
Девушка-Есми пошла не оглядываясь. Даже прощаться не пожелала. По-прежнему в белой больничной рубашке и тапочках, она очень быстро растворилась в светлеющей утренней дымке.
Рассвет! Однако ей, Арсенике, тоже лучше было поспешить распрощаться со своей визави до того, как стать просто Никой.
– А я? Что делать мне?
– Идти вверх по течению реки, – как само собой разумеющееся, ответила та. Арсеника подумала, где же все-таки могла ее видеть. – Впрочем, ты можешь остаться. Отдохнуть, собраться с мыслями. Ты поймешь, когда настанет время. Тебя потянет. И ты не сможешь противиться.
– Пока не тянет, – торопливо проговорила Арсеника.
– Все просто: тебя по-прежнему что-то держит. Ты еще не поняла, что уже не жива. В таком случае, изнанка позаботится о том, чтобы смерть к тебе вернулась. Снова и снова. До тех пор пока не поймешь. Хотя обычно вторым душам это не требуется. А вот Есми порой проживают такие возвраты годами. Прежде чем осознают неизбежное.
– Ой, нет. – Воображение тут же нарисовало железное кресло с ремнями, провода, тянущиеся от рук и ног к мятому и потертому от частого использования ящику. «Возврат смерти. При работе надевать индивидуальные средства защиты». Пришедшее на ум выражение «сыграть в ящик» сразу приобрело новый смысл. – Лучше я как-нибудь сама… осознаю.
– Не сомневаюсь, – кивнула женщина. – Раз Предел Порядка в тебе не заинтересован, надолго ты здесь не задержишься.
– М-м. – Арсеника не поняла, о чем речь. Но, кажется, она успешно избежала еще одной беды, не попав в поле зрения этого самого Предела.
Ее неопределенное мычание было расценено как проявление любопытства, которое требовало удовлетворения.
– В Предел выбирают лучших. Тех, кто может защищать порядок с оружием в руках.
Подсказка? Если Игни сходу не угодил в этот самый Предел, тогда вообще непонятно, кого там считают лучшими.
– Таких, наверное, немного. Не из кого выбирать, – осторожно забросила наживку Арсеника.
– Тем не менее.
Ушла от ответа. Или считает, что ответила.
Рассвет.
– Я, пожалуй, пойду. Спасибо… вам. – Сделав несколько шагов, она вспомнила про Полупуть. Какое счастье, что можно так оперативно свинтить! Осталось придумать куда. – Да, кстати! Вы сказали – вверх по течению реки. А что, если я пойду вниз?
– Не получится! – снисходительно усмехнулась ее собеседница. Сделала прощальный жест рукой, подхватила юбку и плавно зашагала прочь, в туман. Босиком по траве. Как Виктория минутой раньше.
Глядя ей в спину, Арсеника внезапно поняла, на кого походила эта милая дама неопределенных лет. На Любовь Петровну, Наставника Антона Князева.
Правда, если вспомнить, что вторые души рано или поздно приобретают внешнее сходство с первыми, – в этом нет ничего особенного.
Мысль об Антоне потянула за собой другие. Арсеника вспомнила, зачем она здесь.
Изнанка. Хоть и не слишком похожая на лицевую сторону, но все же часть Никиного города. А значит, она знает здесь все.
Закрыла глаза. Представила улицу поближе к дому. Деревянные бараки. Сломанные лавочки. То, что осталось от детской площадки…
Нет, не так. Там, наверное, только площадка и есть. Причем новенькая. Дома-то по-прежнему жилые. Нужно что-то еще. Такое же гнилое и старое, но стопроцентно заброшенное.
Снова зажмурилась.
Вот сюда-то она как раз и не собиралась. Само получилось.
Настоящая Куйбышевская водокачка почти не отличалась от той, какую нафантазировала себе Ника, пока ждала Игни в развалинах этой самой водокачки.
Тишина какая… Даже песок под ногами не хрустит. А все же странно. Еще недавно она – нет, не она, Ника – стояла под этим самым козырьком, грозящим вот-вот обрушиться на голову. Разглядывала остатки плитки под ногами. Вот этой. Яркие желто-красные ромбы, даже в глазах рябит.
Краем глаза Арсеника уловила движение. Только успела юркнуть за колонну, как мимо пронесся и скрылся из виду мужчина в клетчатом костюме. Убедившись, что за ним никто не гонится, она вышла из-за колонны и попыталась понять, куда он делся.
И едва сдержала вскрик. Обеими ладонями зажала рот, чтобы не выдать себя.
