упор посмотрел на Реньера. — Делай выбор, губернатор. Что лучше?
Реньер засомневался.
— Убей мальчишку.
Па’ан потянулся за ножом и собрался вернуться, но Реньер схватил его за руку.
— Нет, это было бы слишком просто. Я давно ждал случая показать Лухану Середжу, что значит потеря дорогого человека. Мальчишкой я займусь сам.
Тристан осторожно толкнул дверь.
— Она закрыта снаружи! — он нетерпеливо нажимал на кнопку, оглядываясь вокруг. — Сюда, Пулу, — неожиданно позвал Тристан. — Мы пройдем через туалет и комнату Раджака: она не закрыта.
Он подхватил ботинки и протянул руку к двери.
— Уходим тихо.
Юноша распахнул дверь, но в этот момент в ней возник Раджак.
— Не очень умно, Тристан.
Ботинки описали дугу и пришлись Раджаку по челюсти, он покачнулся.
— Пулу, уходи! — крикнул Тристан. — Уходи! Я иду за тобой!
Он прицелился в голову Раджака еще раз, в то же время пытаясь проскользнуть мимо него, но слуга защитился и выбил ботинки из рук юноши. Схватив Тристана, он выкрутил ему руку и заломил за спину. Плечо пронзила боль, заставив упасть на колени.
— Хватит, Раджак.
Тристан приподнял голову, вздрогнув от неожиданно вспыхнувшего света.
В коридоре показался губернатор с тростью в руках. Рядом с ним шел б’Анар Ид Па’ан. Пулу удалось убежать. Реньер прошел через комнату и закрыл на замок дверь туалета.
— Положи его на кровать и свяжи.
Раджак ослабил хватку настолько, чтобы Тристан поднялся с колен и чтобы толкнуть его потом к кровати головой.
— Мне жаль, мальчик, — раздался сзади голос Реньера, — но ситуация изменилась настолько, что я не могу позволить себе оставить тебя в живых.
Раджак прижал Тристана к кровати, а Па’ан связал ему вместе руки и ноги. Каждый вдох давался с трудом. Он услышал чьи-то шаги и вздрогнул, ощутив на голой спине холодную сталь.
— Мне хотелось бы ускорить и облегчить твою смерть, но это не было бы должной платой твоему отцу.
Холодный кончик ножа переместился к боку и остановился у нижнего ребра.
— Его предательство, Тристан, в конечном итоге обернулось гибелью близких мне людей и детей, а также потерей моего родного звездного мира.
Нож убрали, но потом вонзили под ребро с такой силой, что Тристану показалось, будто острием нож вышел из спины. Ребро сломалось и вонзилось в мягкую ткань, когда он упал на бок. У юноши потемнело в глазах, он едва не потерял сознание.
— Я долго носил в себе ту боль, которую тебе приходится терпеть сейчас, — голос Реньера слышался издалека. — Пришло время узнать, как я страдал.
Конец трости коснулся спины.
— И он будет страдать, Тристан. Он будет извиваться от боли, когда получит голограмму и увидит, в каких мучениях ты умирал.
Трость уперлась в затылок, затем ее убрали.
Тристан закрыл глаза и плотно стиснул зубы. Удар тростью был нанесен откуда-то из пустоты, спину словно обожгло горячим прутом. Он уткнулся лицом в одеяло, чтобы не закричать.
Пулу сидел за дверью туалета. От запаха человеческой крови он сморщил нос, сердце его забилось неровно, он часто дышал. Ганианец услышал, как воздух рассек металлический предмет, и прижал уши. От приглушенных криков шерсть у него на спине встала дыбом, он оскалил клыки. Пулу издал рычание, перешедшее затем в пронзительный крик банши, и бросился на дверь. Уцепившись за нее когтями, Пулу резко рванул ее на себя и, зашипев от боли, потряс рукой. Один коготь вырвался с мясом. Пулу понял, что одному ему не справиться, понадобится помощь человека. Он знал, к кому идти. Лихорадочно царапаясь в дверь Лариэль, ганианец не обращал внимания на сломанный коготь… и раболепно сжался, когда дверь отворилась. В волнении он несколько раз коснулся лба.
— Мир в тебе, мать! Пойдем, пойдем! Тристану больно! — он отступал назад, не прекращая кланяться.
Лариэль в беспокойстве и волнении последовала за ним. Она джва’нан, в этом он был уверен. И она остановит их.
