там все аристократы, и кто захочет, но самое главное — чтобы вы пришли, Магниты, ученые, теоретики. Настоящий праздник для всех, и тогда все поймут — вы хорошие, не убийцы и не мозго…
Она осеклась. Закусила указательный палец — жестом, тщательно скопированным у Целеста. Рони кивнул ей: все в порядке.
Целест щелчком отправил окурок вниз — тот приземлился прямо на цветочную клумбу и опалил белую кисть пиона.
— Орден Гомеопатов не нуждается в благотворительных акциях, Элоиза. Мы не уроды из Цирка в Пестром Квартале, мы — защитники, — сказал Целест. — Защитники самой цивилизации. Без нас не было бы никакого Мира Восстановленного, позволь напомнить.
Элоиза сжала кулаки, скулы и щеки покраснели до оттенка ее блузки.
— Защитники! Кодла маньяков и палачей, вот как вас называют — в тошниловках на рынке и в элитных клубах шепчутся, мол, вы ловите кого попало и ради забавы раздираете на части, словно голодные псы. Недавно по Площади Семи мятежники водили отключенного и выкрикивали — «его душу сожрали ублюдки из Цитадели», а потом указывали на прохожих — «ты следующий». Стражам едва удалось разогнать толпу. Но Вербена — богиня Виндикара, если она вступится за Гомеопатов, ее послушают и аристократы, и писаки, а через них и простолюдины… О черт, да ты ничего не понимаешь! И ваши эмпаты тоже! — Рони вздрогнул всем телом, словно хлестнули плетью. — Вас ненавидят за пытки и жестокость, а дурацкие газетенки подливают масла в огонь. И Сенат ничего с этим не делает, а может, и не спешит делать — в Сенате-то люди, а не мутанты!..
Целест замер посреди комнаты. По мере того как Элоиза повышала тон, он сутулился, будто практикуя трансформацию тела, делался ниже ростом. Волосы закрыли лицо рыжей маской. Он напоминал оборотня в полнолуние — еще немного и завоет дикий зверь.
Вербена мягко тронула его ладонь.
— Элоиза права, — сказал Рони. — Я чувствую ненависть. Иногда дышать тяжело, точно воздух пропитан ядовитым дымом. Я закрываюсь, но…
Целест встряхнулся:
— И ты думаешь исправить все…
— Не я. — Элоиза развернулась к бару, только сейчас вспомнила, что следовало предложить гостям напитки. Этикет треснул на мириады осколков. Этикет… перед кем? Братцем и его мокрицеподобным приятелем? Она звякнула прозрачными дверцами.
Вернулась она с дежурным набором, на позолоченном подносе плескалось в разномастных бутылках вино, крюшон и вода в графине. Целест залпом глотнул ледяной воды.
— Не я, — повторила Элоиза и провела ладонью по волосам Вербены. Та смутилась по-детски, дрогнула ресницами, но затем горделиво выпрямилась. — Богиня Виндикара.
10
— Они чокнулись. Просто на пару чокнулись, — хмуро пробормотал Целест. Красновато-лиловая, похожая на орхидею резиденция осталась в сотне шагов, только тогда он прервал молчание.
— Элоиза говорила правду.
— Знаю, — отмахнулся Целест. Из кармана едва не вывалился давешний баллон с нейтрасетью, а вместе с ним — воспоминание о перепуганной официантке. Клубок королевских кобр она привечала бы охотнее. — Но это глупо, воображать, будто девчонки убедят народ, а хотя бы и аристократов в том, что мы…
— Необходимы? — Рони остановился возле рекламного щита. На нем простенькой голограммой мелькала Вербена; зернистая и грубо выполненная копия уровня театральной декорации, но даже в виде рекламы она завораживала до мурашек по спине. Мимо торопливо семенил приземистый человечек в мятом костюме и нечищеных ботинках, жеваное лицо его выражало тревогу. Наверняка посыльный или мелкий клерк, посланный с неким поручением в богатый квартал. Поравнявшись с рекламным щитом, он едва заметно улыбнулся землистыми губами.
— Есть мозг, и есть чувства, Целест, — прокомментировал Рони. — Магниты защитники и спасители, понимает мозг, а страх кусается под кожей. Страх и ненависть. А кожи-то побольше.
Точно в подтверждение он ущипнул себя чуть ниже локтя — на месте захвата зарозовело пятно; затем спрятал ладони в карманах. Покачивалась «бирка», отзерка-ливая блики фонарей и голограммы. Целест коснулся столба, на котором крепился щит, взметнулся разряд, и аляповатая картинка засияла вдвое пронзительней. На темный асфальт срывались искры, словно Вербена разбрасывала бриллианты.
Мир Восстановленный служит Эсколеру. Эсколер служит Виндикару, а Виндикар — Вербене. И Целест тоже служит Вербене.
— Проклятый указ. Прежде было лучше — мы сражались с одержимыми, а не волокли в Цитадель. Честный поединок, а не истязание… — Он поджал губы, а в глазах мелькнули золотые кошачьи искры, — Народ превозносит разных там благородных рыцарей и героев-спасителей, но не палачей. О да, моя сестрица права. Чего нельзя сказать о Совете.
