«Я внутри… иллюзии, скажем. Мистиковы штучки. Надрать Рони задницу. Или еще кому-нибудь из их братии…»
Целест укусил себя за указательный палец.
— Народ примет Магнитов. Ты убьешь того, кто мешал Объединению. Ты убьешь того, кто мешал спасению Мира Восстановленного, — возразил Кассиус, а потом потянул Элоизу за волосы, запрокидывая бледное лицо вверх. — Ты с одержимыми душеспасительные беседы вел? Нет. Ты пытал их в Цитадели и убивал их — призывал, как вы называете. И это было правильно, потому что Гомеопаты исцеляют подобное подобным. Сделай это, Целест. Исцели.
«…Внутри… иллюзии».
Целест зажмурился. Схватил горстью воздух, будто захлебывался в вязкой воде. Можно не размыкать век — у него хороший опыт Магнита, его учили драться вслепую и ослепленным; ударить по связанному — шипы и яд. Для одержимого — «призыв», человеку — смерть. Адриан Альена был человеком.
Всего-навсего.
Один не должен мешать целому Миру Восстановленному. «У тебя хорошие друзья, парень», — проскрежетал дешифратор где-то у затылка Целеста; Кассиус — не предатель. Триэны всегда Триэны, но он-на-твоей-стороне, и…
Взвизгнуло костяное копье.
Нацеленное в Кассиуса — точно в горло, в ямку над расстегнутым воротником; глотка мягкая, между ключиц — капелька пота, похожая на тусклую жемчужину; Кассиус волновался. А Целест не промахивался. Не имел права промахнуться.
Острие вошло с тихим всхлюпом, будто кто-то шмыгнул носом. Промазал слегка — не в трахею, хрящ хрупает иначе, перемерзлым льдом под сапогами? Или…
— Твою мать.
Кинжал-лезвие сползал вниз. Он будто застрял в плотной дымке, и, приглядевшись, Целест узнал «сферу» — грубо сработанную, мутную, как мыльный пузырь, но вполне рабочую. На ощупь, должно быть, вязкая, как гнилая болотная вода. Шип завяз в ней.
27
Кассиус дрожал, закрывал себя Элоизой. «Сфера» дрожала вместе с ним, гротескно искажала черты лиц обоих — будто в иллюзионе, кривое зеркало. Пухлые губы вздулись втрое, а намеченная цель — шея — вытянулась в струнку. Элоиза сквозь «стенку» сферы тоже выглядела безобразной, будто ведьма из сказок — рыжая ведьма.
— Твою мать, — повторил Целест и оглянулся на связанного отца: а он вообще знал? Все знали, кроме него?
Кто здесь вообще дурак?
— Ты — Магнит?
Кесарю — кесарево. Дураку можно задавать глупые вопросы.
Кассиус перестал дрожать и кивнул.
— Почему ты не в Цитадели? — Глупый вопрос номер два, но Целест подспудно радовался: он все еще не убил отца и тянул время. А что сенатор оказался нечелове-ком… мелочь, правда?
«Интересно, а господина Адриана Альену что волнует? Вопиющее нарушение или Костлявая за собственными плечами?»
— П-потому что, — сферу он удерживал, но хватит ненадолго — эта штука высасывает ресурс, как пробитый аккумулятор — электричество. Уж Целест-то знал. Кассиус, впрочем, тоже догадывался, окончательно сокрылся за Элоизой. — Если Альена — идиоты, не значит, что идиоты — все! Тесты можно превратить в формальность. Клубы аристократов, думаешь, что они? Такие же штуки… там половина… Магнитов…
— Понимаю. — Целест потянулся за сигаретами, но не закурил.
Куда проще.
Адриан Альена отдал единственного сына, потому что Гомеопаты уравняли правителей и нищих. Но всегда кто-то ровнее. Интересно, а Главы знают? И если да, то почему не протестуют? Потому что… тоже слишком честные, как и господин Верховный Сенатор.
— Твою мать.
Третий раз — смахивает на заклятие какое-то.
— Много вас?
— Процентов сорок. Элоиза нормальная, если ты об этом. Она не знала. Мы скрываемся… — Кассиус кивнул на свою недо-жертву. — Черт, Целест. Теперь — действуй, а? Ты уже попытался меня убить, но я-то… свой. Такой же воин, как и ты.
