вопрос. Только на один. Ежели вы ответите мне на него утвердительно, не задумываясь, — обещаю вам, что уйду и более докучать вам не стану.
— И какой же это вопрос, Андрей Николаевич?
— Знай вы с самого начала, что я — двоюродный брат императора, Великий князь Андрей Николаевич Радомиров, позволили бы вы себе меня любить?
Его слова звучали в тишине ее тихого дома тяжело и гулко. Будто колокол звонит — беду предвещает. Князь смотрел в доверчиво и беспомощно распахнутые глаза. Ком подступил к горлу, но он не отвел тяжелого взгляда.
Хотелось обнять, прижать к себе, успокоить, защитить, избавить ее от необходимости отвечать, но он не мог — он должен ее убедить в своей правоте.
Она же стояла перед ним — маленькая, худенькая, с огромными влажными глазами. Мгновение — и из них хлынули слезы. Ответа не последовало, да он был и не нужен…
— Ирина Алексеевна, ваше молчание и слезы сказали мне больше, чем слова. Я люблю вас и прошу вашей руки.
Они так долго целовались, что пришлось ждать, пока она очнется.
— Ира?
— Что?
— Ты не ответила…
— Нет.
— Что?!
— Ты прав. Я бы… не позволила себе любить князя Радомирова. Ты был прав — это действительно был… шанс. Потому что на таких, как ты, не смотрят как на реальных людей такие, как я… Ты прав, Андрей! Прав, прав — тысячу раз прав, что ты еще от меня хочешь?!
Это была истерика, и князь был этому рад. Ира оттаяла, и теперь ее била дрожь. Тем более такого количества коньяка она, наверное, никогда не выпивала. Завтра, ко всему прочему, придется ее лечить.
— Надеюсь, моя будущая жена с этого момента больше никогда не усомнится в мудрости своего мужа. Но сейчас я хочу услышать, Ирина Алексеевна, — вы сделаете меня самым счастливым мужчиной под этим Небом? Ира… Ты выйдешь за меня?
— Я… я не знаю… Ты действительно считаешь, что…
— Ты сомневаешься в том, что я прав? Опять?!
Она улыбнулась и спрятала лицо у него на груди.
— Да, — прошептал князь ей на ухо, гладя по волосам. — Я считаю, что это единственный выход для нас. Пожалуйста, верь мне.
— Да.
— Ты согласна? Ты станешь моей женой? Княгиней Радомировой?
— Да.
— Можно я останусь?
— Нет.
— Я вернусь завтра. С кольцом.
Он поцеловал ей руку, откланялся и исчез.
И через минуту вернулся. С огромным трудом вырвал у будущей княгини до краев наполненный бокал со словами:
— Ирина Алексеевна… Я бы очень просил вас впредь пить спиртные напитки исключительно в моем присутствии!
И тотчас удалился, забрав бутылку коньяку во избежание.
Когда он перенесся в свой любимый дом, то без сил опустился в кресло. Дом, казалось, ждал хозяина, отчаянно скучал — и немного обижался за то, что о нем позабыли.
— Прости, дружище. Видишь, как оно вышло. Ты все это время пытался мне что-то сказать, а я не услышал.
До князя донесся шум волн.
Он специально развернул постройку так близко к морю, чтобы шум волн был слышен в любой части дома. Создавалось ощущение, что стены дышат и вздыхают вместе с ним. Романтика… Да, он был романтиком и редкие минуты меланхолии делил с этим приютом печального поэта, где все было готово к его незапланированным визитам — вестовые из Министерства всегда были исполнительны.
Подумать только… Весь этот год Ира была рядом…
Ира, Ирочка. Его гордая ласточка…
Ликование — потому что она нашлась. Потому что у него целая жизнь на то, чтобы сделать ее счастливой. И быть счастливым рядом с ней.
Горечь — потому что, умоляя ее о прощении, он давил и манипулировал.
И… Небо, у него опять не было кольца!
