сомнением поджал губы и произнес:
— Что ж, если поспешим, еще можем успеть. Надеюсь, дворцовая часовня тебя устроит?
— Вполне, — задрав подбородок, ответила я ему.
Представление должно скоро закончиться, и лорду придется отказаться от своих слов, но свою партию я отыграю до конца.
Лорд Бестерн закончил застегивать рубашку, накинул камзол, взял мою влажную ладонь и расположил на сгибе локтя.
Я все ждала, что он отступится, но Бестерн сказал:
— Разрешите откланяться, ваше высочество?
Я не выдержала и подняла взгляд. Энтони стоял белый как мел, скрестив руки на груди. На лице — маска безразличия, выражение глаз невозможно прочесть.
— Я свидетель, согласие получено добровольно. Провожу вас и удостоверюсь, что церемония проведена как следует. В этом мой последний долг перед Светой.
У меня перехватило дыхание. Кровь отхлынула от лица. Хватка Бестерна стала железной, он буквально удерживал меня.
Он был прав! Как ужасно, подло, кошмарно, что он был прав!
«Энтони будет не против».
Лорд Бестерн потащил меня за собой по роскошным коридорам дворца мимо пустых дверей без следа стражей. Нам встретилось несколько придворных, в основном — дам. Они шептались, прикрывая рты веерами, затем присоединялись, стараясь шествовать в отдалении. Посмотреть было на что. Первым шел лорд Бестерн, ведя под руку растрепанную девицу в обгоревшем платье, позади них шествовал мрачный как ночь принц.
Часовня оказалась в другом крыле, пристроенная сбоку к основному зданию дворца, ее ухоженный садик я видела из стрельчатых окон. Высокий потолок с изображением ангелов и бородатых старцев… В окнах — цветные витражи со сценами из Библии…
Широкий ковер вел прямо к алтарю. Там переминался с ноги на ногу священник в праздничной сутане.
У меня появилось нехорошее чувство в животе, будто все это не представление, а тщательно спланированное действие. Бестерн крепче схватил меня под локоть.
Кто-то сунул мне в руки букет лилий, на плечи накинули кружевную шаль, усыпанную жемчугом. Бестерн посмотрел тяжелым взглядом на юбку, и темное обгоревшее пятно затянулось на глазах, ткань распрямилась, словно проглаженная. Миг — и я стояла в проходе, одетая в сверкающий наряд, подходящий принцессе.
В первом ряду я увидела эмбию Уилкокс, нарядно одетую и в праздничной шляпке с фруктами. Она приветливо подняла руку и подмигнула мне. Рядом с ней сидела дородная женщина со строгой прической, в бархатном платье, с двойной ниткой крупного жемчуга вокруг шеи. Ее Бестерн приветствовал поклоном. Кто она, мать?
Он привел своих родственников в часовню?
Тогда молодая девушка с синими глазами — сестра. Сухопарый педант в очках — виз.
Каков хитрец! «Если поспешим, еще можем успеть». Все было подготовлено заранее!
Энтони занял место в первом ряду, но по другую сторону от родни Бестерна. Единственный гость невесты.
Меня шатало, мысли беспорядочно метались в голове, я пыталась осмыслить происходящее.
Кажется, я стану женой лорда. Настоящей. Достойной уважения. Осознать свою ошибку, публично объявить о несогласии? Во имя мужчины, сидящего со слишком прямой спиной в первом ряду?
Мысль об Энтони полоснула раскаленным прутом по сердцу. Комната завертелась в калейдоскопе. Я боялась признаться самой себе в чувствах к принцу. Он стал слишком близок, слишком важен. И все же я считала долг перед Энтони оплаченным сполна. Ради него я отказалась от всего.
Прости, Энтони. Я больше не могу жить в заточении. Скоро придет тот миг, когда ты зайдешь в комнату и виновато отведешь глаза. Когда я наскучу тебе и буду выставлена прочь. Ты сам сказал, что хорошо обеспечишь меня. Но я не имею душевных сил ждать подобной участи.
Лорд Бестерн, каков бы ни был его план, предлагает возможность оказаться далеко от дворца. Далеко от тебя, Энтони. А я так хочу вырваться на свободу! Мое исчезновение избавит тебя от столь неудобного присутствия служанки в жизни. Особенно когда на пороге ждет невеста.
Прости, Энтони, но я останусь перед алтарем до конца.
Какая ирония, что ты свидетель моей свадьбе, а не наоборот. И я рада, самолюбиво рада, что мне не придется смотреть, как ты берешь в жены другую.
Косые лучи из круглых окон под потолком золотили сутану священника. Воздух пропитался ладаном, кружил голову, окутывая тяжелым покровом. Водопад цветов ниспадал с двух сторон алтаря, ровно горели свечи. Мои бледные руки сливались с белизной кружева на юбке.
В душе — черный водоворот обиды и боль.
Может, эгоистично, но лучше так.
