Влад проснулся. Сам не понял отчего. Видимо, просто пришло время, и организм протрубил «Подъем». Он открыл глаза, увидел перед собой черную кожу обивки дивана и чуть не застонал. Ему было стыдно за себя, перед самим собой. И больно за бесцельно прожитые годы. Как всегда бывает с сильного похмелья.
Память восстанавливалась частично, начиная свой рассказ очень издалека. Будто издевалась, давала ему в полной мере ощутить собственную ничтожность.
Вечер пятницы. Кажется, это было так давно. И зачем ему это сейчас? Но кнопки перемотки в плеере памяти не было. Ладно…
Ему почему-то вспомнилась девчушка лет шести. Забавная, в бордовой шапочке с узорами. Необыкновенно яркие синие глаза смотрели на него с лукавством. Озорно и весело. Девочка сидела на заднем сиденье его «эмки», рядом с матерью. Очень на нее похожая, но… намного красивее. Дети же не могут быть некрасивыми.
Он часто ловил ее взгляд в зеркальце заднего обзора, иногда оборачивался, чтобы улыбнуться ей в ответ. Иришка была из тех детей, которые, не прилагая никаких усилий, моментально становятся центром внимания и восхищения благодаря собственному очарованию.
Девочка расспрашивала Влада, где он оставил своих «летающих теть с зубами, которые всех кусают и пьют кровь». Ее очень интересовало, правда ли Ван Хельсинг может его победить и как ему удается превращаться в мультяшку. Да… Дочь ведьмы. Со странными вкусами в искусстве и кино. Уже на подходе к Елениному дому Влад понял, что девочка приняла его за героя любимого фильма «Ван Хельсинг». Хотя на тамошнего Дракулу он был совсем не похож. По крайней мере, ему так казалось.
Потом перед внутренним взором поплыл ночной город, с опустевшими улицами, блеклыми фонарями и случайными прохожими. Которые либо мечтательно улыбались весенней ночи, либо напряженно смотрели перед собой, борясь с опьянением и связанной с этим состоянием раскоординацией движений.
Суббота была долгой. Спина болела от неудобного сидения, глаза от напряжения при чтении. В горле образовался неприятный привкус от бесчисленного количества выкуренных сигарет. Но он нашел… И долго мучился, придумывая, как лучше рассказать об этом Елене и Алеку.
Влад поговорил с Гувером. Тот, конечно, все знал. Федералы в этот раз сработали быстро. Потому-то Влада и отправили в «Бюро». Гувер тоже понятия не имел, как выложить такую новость своей однокласснице.
Потом позвонил Алек. Потом был этот кабинет. Женька, водка, разговоры, смех, минимум закуски, несколько похождений за добавкой… В общем, как и ожидалось.
Да, зря они пришли именно сюда. Елена будет в ярости. Хотя именно она отдала ключи Алеку. Как-то странно она относится к своему кабинету. С одной стороны, он для нее второй дом. С другой… Она спокойно отдает его в аренду подвыпившим магам. А ведь последствия весьма предсказуемы. Ладно. Умом Елену не понять…
Влад решил все же узнать, сколько времени. И вообще, хоть что-то сделать, чтобы прекратить таращиться на кожу дивана. Смартфон лежал под рукой, возле подушки. Влад улыбнулся собственной пьяной предусмотрительности. Часы показывали десять двадцать семь утра. Еще, как выяснилось, ему пришла эсэмэска. От Елены. «Нагадите в кабинете – прокляну».
Черт, а ведь и правда нагадили, наверное. Надо встать, посмотреть, убрать все свинство…
Он повернулся на другой бок. Удивился. Нет, конечно, свинство никуда не исчезло. Пустые стаканы, бутылки, переполненные пепельницы, крошки и объедки по всему столу. Но не в этом дело.
Напротив него в кресле сидел Алек и молча таращился куда-то поверх головы Влада. На лице мага была задумчивость и грусть.
Влад лег на спину. Тоже посмотрел вверх. Предметом интереса Алека служила картина. Странная такая картина.
Несомненно, импрессионизм. Другого в кабинете женщины, цитирующей поэтов Серебряного века, ожидать было трудно. Нежные долгие мазки неярких красок по холсту, расплывчатые контуры, нюансы, полутона, полуоттенки… И настроение. И взрыв эмоций.
Автор был, бесспорно, просто удивительно талантлив. Даже несколько пугающе… На картине был изображен темный коридор какого-то замка. Видимо, давно оставленного живыми. Старый оборванный гобелен раздувался от ветра, влетающего в коридор из маленького узкого стрельчатого окошка. Занавеси паутины. Неимоверно тонкой, серебристой. И на заднем плане – призрачная женская фигура. Вроде бы виден лишь силуэт, но фигура притягивала глаз,
