созревания!
Голоса стали тише, хотя не пропали, но перестали мелькать перед мысленным взором лица, тела, желанные, возбужденные тела любовников. Елена возвращалась в реальность. И только тут сообразила, что причиной возвращения стал голос. Другой. Тоже знакомый. Уверенный, сильный. Влад начал читать молитву. Нараспев, монотонно, но в то же время четко, будто взвешивая каждое слово. Вливая в него силу.
Елена услышала, как облегченно вздохнул Алек. Значит, его тоже захлестнуло первой волной Зова. Она начала вслушиваться в слова. Незнакомые, тягучие, чужие. Елена полностью сосредоточила на них все свое внимание. Ей даже начало казаться, что она узнает их по звучанию, по смыслу. Будто самой когда-то приходилось их произносить. Она, конечно, знала, что это не так. Но сейчас хотела верить в эти слова, хотела принять их в себя. И посвятить себя им. Она ловила, контролировала, пропускала через себя их силу. Древнюю, великую, всепоглощающую.
Алек тоже прислушивался. Алек тоже узнавал, понимал. Это была песня, сказка, прекрасная, но суровая. Ему на миг представилось, что стоят они не в современной светлой комнате с шикарной мебелью, а в старой полутемной келье, где чувствуется холод и равнодушие каменных стен, где вечные сквозняки ползут по ногам. Темно и неуютно. Свечи не разгоняют тьму, свечи лишь подчеркивают ее владычество. И здесь, в этом древнем месте так же уверенно и сильно звучит голос Влада. И тысячи голосов, скрытых стенами, пространством и временем, вторят ему, произнося эти древние страшные слова.
Девушка на кровати лежала неподвижно. Взгляд ее замер на Владе. Она не понимала, она затаилась. То, что скрывалось в ней, затаилось. И наружу уже смотрело само естество жертвы. Та двадцатилетняя милая девочка, сама не зная как, влипшая в эту переделку. Взгляд у нее был растерянный, страдающий, непонимающий, испуганный.
Влад продолжал читать по памяти знакомые с детства строки. Будто он опять оказался там, в маленьком домике наставника, будто опять пыль скребет своими лапками по стеклу грязного окошка, будто книга с почерневшими от времени листами, со старинными гравюрами и буквами, написанными мелким неровным почерком, лежит перед ним. Но он уже не тот робкий ленивый ученик. Он уже знает, понимает, чувствует смысл этих незнакомых, чужих, труднопроизносимых слов. Его сердце вторит его губам. И в душе рождается восторг. Настоящий восторг мага, способного своими силами перевернуть мир. Как правы народные сказания. Сколько же в них мудрости, вложенной в уста дурачков. «Ах, было бы в небе кольцо да в земле. Как взял бы я за них, да и перевернул бы небо и землю». Он может, он делает это. И никто и ничто не способно его остановить. Воспротивиться его воле.
Алек смотрел на Влада в полном восторге. Да перед ним бог! Маг с картинки на старых картах Таро. Настоящий маг. Один из волхвов древности, которым поет хвалу даже великая Библия. Народы должны склонять перед ним головы, нации – падать на колени. Но сколько еще сил у него? Как долго продлится этот полет? Алек забеспокоился, но тут же заметил тонкую нитку силы, вливающуюся в мага со стороны Елены.
Девушка на кровати резко дернулась, задрала ноги к голове, чуть не задев держащего ее стража. Взвизгнула. Оглушительно, зло, во всю мощь легких. Перекрывая непрерывный ток латинских слов.
Витька даже не шелохнулся. Он остался глух и слеп. Перед его мысленным взглядом плыли картины. Совсем иные. Наполненные любовью и счастьем. Он мечтал о будущем. Прекрасном, светлом, нерушимом. И ничто не способно было его отвлечь. Он был ее воином, ее хранителем, ее ангелом. Никто не учил его. Никто не говорил, что и как делать. Интуитивно он защищал себя и ее своей любовью.
Елена на миг отвлеклась от потока латинских слов. Почти машинально отреагировала на визг. И позволила себе улыбнуться. Устало. Обреченно. Как хорошо иногда знать будущее. Чувствовать, интуитивно предугадывать ход событий. Она резко вздернула руки перед собой. И тут же перед мысленным взглядом выросла стена силы. Между Владом и кроватью. Чуть переливающаяся, но почти незаметная. При этом прочная. Хотелось бы верить, что непрошибаемая.
Алек заметил защитную стену сразу. И тут же, как и сотни раз до этого, в других обстоятельствах и с другими людьми, окружил Влада коконом своей силы. Дублируя действия Елены. Более адресно… Вовремя.
Девушка на кровати резко дернулась, и из нее, из тела в их сторону понеслась темная, злая, жгучая энергия. Взрыв, когда она обрушилась на защитную стену, был мощным, костедробящим. Заломило в ушах, дрожью отозвалось по всему телу. Елена зажмурилась, ожидая повторения удара. Одного, еще одного, и еще, и еще… Казалось, это никогда не кончится. Это длится вечно. Холодная чужая воля вновь и вновь врезалась в защитную стену. В нее. В Елену. Она сжала кулаки так, что ногти до крови порезали ладони, желтые круги мелькали перед глазами. Как огромные глаза дракона. То приближались, то удалялись. Гипнотизируя ее, высасывая силы. Но она держалась. Не первый раз. Она знала уже все это наперед. Проходила не единожды раньше. И здесь в этом чудеснейшем из миров. И в других. Не менее чудесных.
Демон продолжал сопротивляться. Зря Влад увещевал их, что это не будет похоже на кино. Было похоже. Очень. До противного. Тело на кровати ломало и гнуло. Выкручивало так, что и нарочно не придумаешь. Если бы не Витька, девушки уже не было бы в живых. Все кости превратились бы в желе. Но Витька держал ее. Навалившись всем телом. Он будто и не замечал потоков злой силы, хлещущих теперь уже сквозь него. Ему было наплевать. Он ее спасал. Он жил ради нее. И своей жизнью возрождал жизнь в любимой.
А сила из тела продолжала хлестать непрерывным неослабевающим потоком. Твари, поселившейся в девушке, было больно и страшно. Слова древнего языка жгли и калечили. Убивали. Но тварь не собиралась сдаваться. Она была сильна. Очень сильна. Ведь три дня она питалась чужими жизнями, чужими силами. И кругом выли на разные голоса неведомые существа. Вернее, только одно, но так, будто целый хор окружал магов и давил силой голосов. Была и мольба о пощаде, тянущая душу. Такая искренняя, жгучая, заставляющая сжиматься сердце, тянуться вперед, зовущая спасать и сохранять. Был детский
