Мимо уха со свистом пролетает стрела. Я резко пригибаюсь. Следопыт отпрыгивает. Ему едва не оцарапало бок. Оглядываюсь. Кто стрелял?
Это Лу. Стоит на гребне холма и готовится еще выстрелить.
— Нет! — кричу я. — Не стреляй!
Поздно. Лу спускает тетиву. Бежит вниз по склону, вопит и машет руками. Стрела отскакивает от валуна.
— Лу, стой! — ору я. — Все хорошо! Не стреляй!
Нерон мечется у нас над головами и каркает как очумелый.
А Следопыт удрал. Сверху видно, как он несется галопом через Пустоши.
— Тьфу ты, — говорю я. — Ой!
Затылок ошпаривает болью. Там здоровенная шишка. Тронешь — адски больно.
В десяти шагах от меня два волкодава. Точнее, их ошметки. Валяются в луже крови. У каждого вырвано горло. Зубы скалятся в последнем рычании, в желтых глазах застыла злоба. Воздух над ними гудит. Мухи. Сотни мух. Тысячи. Сплошь облепили открытые раны, покрыли шевелящимся слоем липкие кровавые лужи.
Все это заслуга Следопыта. Он меня спас. Убил диких псов.
Следопыт. Здесь. Не понимаю.
— Саба! — Лу подбегает ко мне. Сжимает лук в руке. Тяжело дышит. В лице облегчение, и страх, и злость, все вперемешку. — Саба, ты как?
— Да нормально, — отвечаю. — Только сообразить не могу. Следопыт здесь. Один, в Пустошах. Значит… Марси тоже недалеко? Нет, не может быть. Следопыт в жутком виде, отощал, запаршивел. Она бы такого нипочем не допустила. Так в чем дело? Откуда он взялся? И где Марси? Спокойная, разумная. Узнать бы, как у нее дела.
— Что значит «нормально»? Саба! — Лу трясет меня за плечо. — Саба, что здесь произошло? Отвечай, черт возьми!
— Волкодав, — отвечаю я. — В которого ты стрелял. Это Следопыт. Божемой, Лу, он мне жизнь спас!
— Кто? — не понимает Лу.
Тут я спохватываюсь. Лу не было с нами на Кривом ручье. Его тогда забрали тонтоны. Он Следопыта в глаза не видел.
— Следопыт, — говорю я. — Марсин пес. Ручной. Помнишь Марси? Мамина подруга с Кривого ручья.
Лу выпучивает глаза.
— Кривой ручей? Заговариваешься, сестричка.
— Нет, правда! У того волкодава голубые глаза и ухо висячее. Один в один, как у Следопыта. Лу, это он, Следопыт, я точно знаю.
— У волкодавов голубых глаз не бывает, — говорит Лу. — У них глаза желтые, вот как у тех уродов. И не приручаются они. Злобные неуправляемые твари. Посмотри на себя, вся в кровище.
Точно, я с ног до головы перемазана в крови. И сапоги, и штаны, и рубаха.
— Следопыт их убил, — повторяю я. — Они на меня кинулись, а он выскочил не знаю откуда, одному сразу горло перегрыз, с другим сцепился… А потом я поскользнулась. Упала, головой стукнулась. Наверное, сознание потеряла. Когда очнулась, Следопыт прямо надо мной стоял, и…
Лу, как услышал «головой стукнулась», разом меня к себе притянул и давай голову ощупывать. И приговаривает: божемой, Саба, что ж ты молчишь- то?
— Ай! — Я его отпихнула локтем. — Подумаешь, шишка.
— Это мне видней, — говорит Лу. Машет пальцем у меня перед глазами — проверяет, нет ли сотрясения. Я вожу взглядом за его рукой.
— Это был Следопыт, — говорю. — Клянусь тебе, Лу.
Брат сжимает мои плечи. Смотрит прямо в глаза.
— Послушай, — говорит. — Ты ударилась головой. Незнамо сколько пролежала на солнцепеке. Привиделось тебе. Померещилось.
— Неправда. Нет. Ничего мне не померещилось.
— Ну сама подумай, — рассуждает Лу. — Как мог Следопыт сюда добраться? До Кривого ручья не одну неделю ехать.
— Да знаю я.
— Ну и какие шансы?
— Понятия не имею, — бурчу я. — Небольшие, наверное.
— Невозможно это, и все тут, — говорит брат. — Лучше скажи, вот это что?
Лу дергает веревку из крапивы, обвязанную у него вокруг правой лодыжки. Опускаю глаза. У меня точно такая же, только на левой. Веревка аккуратно обрезана ножом, вплотную к моему сапогу. А я и забыла, что Лу меня на ночь привязывает. Он это придумал, когда я начала ходить во сне. Сказал, что для моей же пользы. Чтобы не убрела незнамо куда и шею себе не свернула.
— Я проснулся, — говорит Лу, — а тебя нет, и веревка отрезана.
Громко хлопают крылья. Откуда-то сверху мне на голову пикирует Нерон. Я морщусь. Пересаживаю ворона на плечо.
