— Садись у огня, погрейся, — говорит Демало.
Я сажусь на стул у печки. Подтягиваю колени к груди, одергиваю рубаху. Обхватываю себя руками и продолжаю трястись. Слышу, как раздевается Демало. Снимает с себя мокрую одежду. Если поверну голову, то и увижу. Как странно. В жизни бы не могла такого вообразить.
Я не убежала, не бросилась в драку, не пробовала его убить. Казалось бы, как увидела, кто меня вытащил из воды, должна была вспыхнуть красная ярость. Нет. Ничего похожего.
Словно я не я. Но я и впрямь не в себе. Словно с цепи сорвалась. Чувствую себя свободной, как никогда в жизни. Свободной от Лу, от Джека, от всех, кто чего-то ждет от меня. Кто хочет меня переделать на свой вкус. Я ничего им не должна. Сейчас во всем мире ничего нет, кроме этой палатки. Словно все исчезло. Остались только я и Демало. Вдруг я понимаю, что мне было предначертано оказаться именно здесь. Именно сейчас.
— Ох, другое дело! — вздыхает Демало. Я оглядываюсь. Он натягивает сухую рубаху через голову. Я замечаю на его гладкой груди татуировку. Красное восходящее солнце, прямо против сердца. У меня самой сердце колотится, когда смотрю на его тело.
Он подбирает с пола мою мокрую одежду. Развешивает вместе со своей у печки. В углу палатки капает. Он подставляет жестяное ведро. Откупоривает бутылку зеленого стекла и наливает в две стеклянные банки темно-красную жидкость. Придвигает поближе табурет, садится и протягивает мне банку.
— За случайные встречи, — говорит Демало.
— За случайности, — отзываюсь я.
Жидкость ласкает мне язык. Душистая, обжигающая, проникновенная. Словно печальная песня.
— Никогда такого не пробовала, — говорю я. — Что это?
— Вино, — отвечает он. Смотрит бутылку на свет. — Очень старое. Очень редкое. Шепот утраченного мира.
Дождь льет. В воздухе пахнет грозой.
Мы пьем еще. Дивный напиток. Я понемногу согреваюсь. Понемногу смелею.
— А у тебя имя есть? — спрашиваю. — В смысле, кроме Демало.
— Сет, — отвечает он. — Хотя меня очень давно никто так не зовет.
— Сет. — Пробую имя на звук. Салютую банкой. — Спасибо за Нерона.
— А за себя не благодаришь?
Я молчу. Пью вино.
— Три, — произносит он.
Поднимаю глаза.
— Три раза я спас тебе жизнь. Первый раз — на Полях Свободы, второй — от Викария Пинча и вот сегодня.
Правило трех. Если три раза кого спасешь от смерти, то его жизнь принадлежит тебе. Нет. Эту ерунду Джек выдумал.
Дождь грохочет по палатке. Кап, кап, капает вода в ведро. Трещат дрова в железной печке. Я рассматриваю вино в банке.
— Зачем ты меня столько раз спасал? — спрашиваю я. — Мы по разные стороны. И тогда были, и сейчас.
— А на чьей ты стороне сейчас? — спрашивает он.
— Ни на чьей.
— Кажется, даже не на своей, — замечает он.
— Не понимаю смысла, — говорю я. — Ты меня вытащил. Вылечил Нерона. Почему не бросил меня тонуть? Сам же обещал награду за мою голову?
— Да, — подтверждает он.
— Тогда почему? И что дальше? Что ты от меня хочешь?
Мы смотрим друг на друга. Я чувствую его тепло. Запах его тела, его волос. Что-то древнее пробуждается и бьется у меня в крови.
Дождь капает все реже и совсем прекращается. Демало встает, откидывает клапан.
— Скоро рассвет, — говорит он. — Я хочу тебе кое-что показать. Пойдешь со мной?
— А что там? — спрашиваю я.
Он берет зажженный фонарь.
— Нечто удивительное, — говорит Демало. Видит, что я колеблюсь. — Тебе нужно куда-то ехать?
Наверняка наши меня ждут. Злятся из-за Джека, винят меня, что он забрал Эмми, хотят, чтобы я все исправила. Не могу сейчас встретиться с ними. Я просто не вынесу новых напоминаний о том, как я неправа. Я всегда и во всем неправа. Ненависть к Джеку выжигает мне внутренности.
— Саба, — окликает Демало. — Тебя где-то ждут?
— Нет, — отвечаю я. В один глоток допиваю вино, со стуком ставлю банку на стол и встаю. — Давай посмотрим это твое удивительное нечто. Ох! —
