— Лу! — кричу я.
Молли обнимает Эмми, прижимает ее к себе.
— Ш-ш, детка, не плачь! Он помер, бедняжка. Пойдем отсюда.
Лу опускается на колени рядом со мной, обнимает меня за плечи. Я не могу вздохнуть. Нерон… Не может быть…
— Эш, сними его, пожалуйста, — просит Лу.
Эш самая высокая.
— Черт побери, узнаю, кто это сделал, убью гада, — говорит она. — Посвети мне, Томмо.
Томмо подносит факел к сосне. Эш карманным ножом отковыривает железные штыри.
— Божемой, — вздыхает она. — Приструните Следопыта, кто-нибудь!
Следопыт то визжит, то воет. Марси успокаивает его, гладит. Наконец он умолкает, только скулит тихонечко.
Крид помогает Эш, складывает ворону высвобожденное черное крыло. Они действуют осторожно, будто боятся сделать ему больно. А ему уже не больно. Не может быть, божемой, да что же это… Лу прижимает меня к себе.
— Саба? — окликает меня Эш. — Иди-ка сюда.
Что-то в ее голосе заставляет меня встать и подойти к сосне. Эш осторожно кладет птичье тело мне на ладони. Тяжелое, безжизненное.
— Посмотри внимательно, — просит она.
Томмо подносит факел. Блестящие черные перья. Мягкая гладкая грудка… Сердце екает. Перья на груди… У Нерона перья еще не отросли. Его ястреб Демало поранил, рана только затянулась. От страха я не понимаю, в чем дело. Наконец в голове проясняется.
— Ну, что скажешь? — спрашивает Эш.
— Это не он, — выдыхаю я. — Не Нерон. Перья на грудке…
Все ахают, толпятся вокруг, разглядывают воронье тельце. Когда Нерона ястреб ранил, пришлось выдумать, что на моего ворона напал коршун, когда мы в хижину поселенцев забрались, чтоб целебные зелья украсть. Вот они, тайны, полуправда и ложь. Хорошо, что в ту пору нам забот хватало, поэтому мой рассказ выслушали вполуха.
Я лихорадочно соображаю еще кое-что.
— Этот ворон помер своей смертью, — говорю я. — Вон, на горле опухоль. Болел, наверное.
Эмми вся трясется от рыданий. Слезы ручьем бегут по щекам.
— Ага, — кивает она. — Это не Нерон. Только я не понимаю, зачем…
— Чтобы мы подумали, что это он, — говорит Марси.
— Но зачем? — повторяет Эмми. — Это жестоко! Кому это нужно?
— Тонтонам, — отвечает Томмо. — Это у них такие штыри.
— Тонтоны бы нас всех перебили, — замечает Эш. — Как в Темнолесье.
По моему разумению, это очень на Демало похоже, только я про это никому не говорю. Он решил меня напугать, показать, что может к нам вплотную подобраться. И запросто глотки перерезать. Ловкий ход в его игре.
— Может, тонтон был один, — говорит Томмо.
— Разумно, — кивает Молли. — В одиночку с нами он не сладил бы, но запугать — вполне. Вот, мол, в следующий раз мы вас штырями к сосне приколотим. По-моему, Томмо прав.
Я задумываюсь. Конечно, Демало мог за нами следить от самого моста. А может, кто-то из тонтонов в одиночку за нами увязался. Но если бы кто-то в чаще спрятался, то Следопыт бы его рано или поздно учуял. Мой волкодав тонтонов всегда вынюхивает.
— Эш, вы со Следопытом округу проверяли? — спрашиваю я.
— Да, сразу, как вы пришли, — кивает она. — И на посту все время кто-то был.
— Нет, не все время, — говорит Крид. — Когда я вернулся, на посту никого не было. Все в лагере собрались.
— Это я виновата, — всхлипывает Эмми. — Саба мне велела на пост идти, но тут как раз Лу вернулся, и я никуда не пошла. Простите меня, это я во всем виновата.
— Вот почему нельзя детям важное дело поручать, — вздыхает Крид.
Лу поворачивается к нему, хмурит брови.
— Может, за тобой кто увязался, — ворчит он.
— Никто за мной не увязался, — отвечает Крид. — Я здоровый круг заложил, как к лагерю возвращался. Петлял всю дорогу.
— Все равно надо проверить, — говорю я. — Эмми, оставайся с Марси. А мы пойдем глянем.
Даю сигнал Слиму, чтоб спускался с поста, и мы начинаем обыскивать округу. Прочесываем все окрестности у Расписной скалы. Ничего подозрительного не находим. Возвращаемся к костру. Слим протискивается в расщелину, кряхтит, сопит. Устал, пока спускался с вершины.
