воды я сама папе подам.
Улыбнувшись, мама подошла и обняла. Я с полчаса орошала ее кофту горючими слезами. В итоге байка про военную организацию так сильно приглянулась папуле, что несколько дней я слушала, как важно быть достойной той чести, которую оказало наше правительство. Кивала, внимала и тихо вздыхала. Врать – плохо, но в исключительных случаях допустимо.
Второй порыв истерик накатил, когда удаляла записи и аккаунты в социальных сетях. Не знала, что на самом деле так зависима от них. Годы постов, лайков и репостов легко убирались простой функцией «делит». И с каждым шагом, стирая себя из памяти Интернета, я становилась легче и чуточку счастливее.
В канун Дня всех влюбленных последний раз встретилась с друзьями. Любимый кабак встретил шумом-гамом, но и легкой ностальгией. Все-таки наши кабаки никогда не получат то же очарование, что наша с Ли любимая таверна в далеком городке Темной империи.
– Людка, – чуть ниже спины меня шлепнул брат школьной подруги Верки. – Если бы я не знал тебя так хорошо, то подумал бы, что ты с нами прощаешься. У тебя все в порядке?
– Угу, – отозвалась я. – Давай за нас!
Кружки с пивом соприкоснулись, звон поплыл по помещению, а часть пены залила наши руки. Смех и визг усилился многократным эхом.
За полчаса до полуночи такси притормозило у парадной. Вывалившись наружу, я отсчитала купюры, не забыв о чаевых, и, подарив водиле воздушный поцелуй, жадно вдохнула морозный воздух.
Секундная стрелка слишком медленно отсчитывала время. С растерянным видом я стояла посреди комнаты. Почему я решила, что пропаду или перейду ровно в полночь, – не знала, но сейчас испытывала жуткое разочарование. Циферблат показывал час ночи! Разозлившись на себя, на Даваса, да на весь мир, я как была в одежде, так и завалилась спать…
Утро вечера… Дальше вспомню завтра!
Я сидела на веранде и болтала ногой, ожидая, когда любимая сестренка дочитает историю. Солнышко припекало, хотя для февраля это было крайне нетипично. Дети наматывали круги вокруг, то и дело валяясь в подтаявшем снегу. Потянувшись к термосу с глинтвейном, я не сразу расслышала, о чем меня спросила сестра.
– Что?
– Так, у меня два вопроса, – деловито произнесла она, заправляя прядь волос за ухо. – Во-первых, это правда?
– Что это? – жмурясь, словно мартовский кот, уточнила я.
– Вот эта вся история. Люда вообще существует?
– Люда?! – озадаченно переспросила я, но заметив, как прищуриваются глаза сестрички, решила не рисковать. – Да, существует, точнее существовала.
– А теперь? – настороженно уточнила брюнетка.
– Ну, на сайте она больше не работает, и страниц в социальных сетях нет. На телефон не отвечает, так что тут два варианта: или она дико обижена на эту историю, или…
– Забрал? – усмехнулась сестричка.
– Или забрал, – кивнула я.
– Лен, но ведь ты понимаешь, что читатели захотят узнать, что же там дальше.
– Понимаю, я бы тоже не прочь узнать, как сложилась жизнь Люды. Возможно, какой-нибудь автор поймает импульсы Темных миров и напишет историю любви Кита и Лииен, а фоном всплывет и наша парочка.
– Хорошо, допустим, а остальные персонажи? – допытывалась сестра.
– Знаешь, этот рассказ всего лишь «ярость читателя», который был погружен в темный мир историй, содержащих одинаковые штампы. Не надо искать тут логику, сходство или мораль. Если кто-то узнает в героях себя или знакомых им личностей, то просто улыбнется, а если кому-то не хватит романтики…
– Вот да, темный лорд у тебя какой-то излишне расчетливый, – нахмурилась сестренка.
– А каким, по-твоему, должен быть сильный и властный мужчина? – поинтересовалась я. – Это только в грузинских тостах желают «ягуар» в гараже, песца на шею, тигра в постель и козла, который все это оплатит. В реале если мужик тигр, то глупо предполагать, что он станет ручным котенком. Он будет ручным, но тигром. А любой дрессировщик тебе скажет, что такой ручной «котик» легко откусит голову.
– Так он любит Люду? – не унималась брюнетка.
– Если любишь – отпусти. Она уйдет. Если она твоя, то вернется, а если нет, то никогда не была твоей…
– Ох уж эта твоя философия, – хмыкнула сестренка. – Погоди, пока она две недели бегала по городу, он что, молчал?
